в чужие владения, за что и получили возмущенную отповедь. Праведный гнев хозяйки дома пал на мою невинную голову, Дора же снова вкусила горький плод пренебрежения. Ох, боюсь, стольких переживаний даже моей взбалмошной тетке не вынести…
Встряхнувшись, я полетела к Доре. Сейчас начнется: рыдания, заламывание рук, причитания, истерики или, чего хуже, новая игра в молчанку. Робко подняв взгляд, я замерла в ожидании катастрофы… Тетя сияла странной радостью.
Я потеряла дар речи.
– ???
Дора с досадой всплеснула руками.
– Ах, как некстати ты тут оказалась! Я ведь специально выключила звук телефона, хотела осмотреться… сделать несколько кадров. Жаль, что мне помешали… А, пустяки, – вдруг великодушно отмахнулась она и расплылась в многозначительной улыбке. – Знаешь, я совсем не напрасно провела здесь время…
На меня в упор таращилось чудовище. Темные глазищи лихорадочно блестели среди угольно-черных ресниц, крупный алый рот недобро скалился, а ярко очерченные скулы дополняли хищное впечатление. Крик ужаса застыл у меня в горле, стоило осознать, что я… смотрю в зеркало.
Зато Дора была довольна.
– Потерпи совсем немножко, милая. – Она ободряюще пощекотала мой нос кисточкой для макияжа. – Главное, чтобы Лазуревский и эта гарпия, его жена, тебя сразу не узнали. Меня-то они теперь и на пушечный выстрел к себе не подпустят, а тебе, с твоей точеной фигуркой, изменить внешность – раз плюнуть. Помнишь задачу? Вечером Стас будет подписывать свою новую книгу. Встаешь в очередь с поклонниками, просишь дарственную надпись – только не пару жалких слов, а что-нибудь подлиннее. Потом благодаришь и уходишь. Все.
Я коротко кивнула. На словах тетина затея выглядела просто, но я по-прежнему не могла понять, для чего Доре сдался этот автограф. В ответ на мое недоумение она всхлипнула, напомнив об утраченном в путешествии к югу альбоме с фотографиями и письмами. Я понимала тетино желание хотя бы немного компенсировать потерю «сокровищ», но одновременно улавливала висевшую в воздухе интригу. Неспроста, ох, неспроста возникла эта затея…
Несколькими часами ранее, не без труда уведя Дору от домика в Пегасовой бухте, я попыталась узнать, что же так воодушевило новоиспеченную шпионку. Но ничего вразумительного добиться не смогла.
По словам тети, утром, проснувшись разбитой после короткого сна и не обнаружив меня в номере, она растерялась. Переживания накрыли ее с головой, глаза налились слезами горькой обиды, а руки сами собой потянулись собирать чемодан… Но яркие солнечные лучи, вдруг выстрелившие из окна, одернули Дору, буквально вернув к жизни. К чему сидеть в беспомощности, по-мазохистски смакуя унижение? Нет, надо действовать, да поскорее! Прежде всего выяснить, что стряслось с обожаемым Стасом, почему испарились его хваленая харизма и, главное, память.
Наскоро одевшись и перекусив, Дора отправилась по крупицам собирать информацию. Из разговоров с сотрудниками
