к другому, а солидные мужчины в деловых костюмах, разбившись на группы, с серьезным видом вели разговоры. Лазуревского среди гостей мы не заметили – видимо, на правах «гвоздя программы» он рассчитывал появиться позже.
– Смотри-смотри, это его жена, я видела фото в Интернете, – на эмоциях ткнув меня в бок локтем, зашипела Дора. – На редкость безвкусная бабенка.
Сколько же ревности и досады прозвучало в этой короткой фразе! Проследив за тетиным кивком, я увидела в центре зала эффектную блондинку. Изумрудно-зеленое платье обтягивало ее стройную фигуру, платиновые пряди были уложены в безупречный боб, а напомаженные губы растягивались в формальной улыбке. Величаво вскинув голову, дама с хозяйским видом оглядывала гостей фуршета и периодически отвечала на их приветствия. Ничего особенно безвкусного в ее облике я не узрела – ярковато, но не более…
Дора, которую вот уже полчаса трясло от предвкушения долгожданной встречи с мастером пера, подхватила меня под локоть и потянула вниз. Тетя всем существом рвалась в зал, однако ступать старалась медленно, с достоинством. Момент нашего появления был рассчитан до минут: мы нарочно немного опоздали, пережидая, пока гости утолят голод – физиологический и коммуникативный. Только теперь, по разумению Доры, они (а главным образом, естественно, Лазуревский) были должным образом подготовлены к восприятию истинной красоты во плоти, которую мы с ней и являли.
Не то чтобы я разделяла столь нескромную точку зрения, но после выхода из номера, мельком бросив взгляд в большое зеркало на стене холла, неожиданно согласилась: смотрелись мы как минимум броско. Два ярких пятна, будто сошедших с картины конструктивиста. Темно-красное – моя статная, полная тетушка, облаченная в украшенный стразами костюм с длинной расклешенной юбкой. И ослепительно-белое – ваша покорная слуга в платье-тунике до колена.
Дора, знавшая содержимое моего чемодана гораздо лучше меня, безошибочно вытянула нужный наряд. Я посопротивлялась из вредности, особо упирая на то, что белая ткань сводит на нет близкие контакты с большинством кулинарных блюд. Но быстро сдалась: в сочетании с золотистыми балетками и высоким пучком, который мы с тетей, основательно поругавшись, сотворили из моих не самых длинных волос, это платье свободного кроя и без рукавов смотрелось выигрышно.
– Ни дать ни взять – богиня! – отойдя на метр, с восторгом всплеснула руками Дора. – Как нежно струится ткань… полная иллюзия движения! Сочетание стройности и внутренней силы! Прямо Ника Самофракийская, еще голову убрать бы – ну вылитая…
Что ж, комплимент вполне в духе моей тетушки. Сравнение со знаменитой статуей заставило меня поежиться, но чувство справедливости все-таки взяло верх. Отражение в зеркале казалось безупречным и – чего греха таить – дарило робкую надежду на пресловутый курортный роман, призванный встряхнуть мою унылую жизнь. И теперь мы с Дорой, сгорая от нетерпения каждая по своей причине, шествовали по лестнице
