увидел еще один пакет и записку.
«С днем рождения. Надеюсь, ты скоро вырастешь и в новой профессии ты скоро будешь зарабатывать! Ты скоро станешь кем то, Сережа. И эти дни ближе, чем ты думаешь. Возможно даже завтра. Новый мой адрес: улица такая то, дом такой то. И разблокируй меня, пожалуйста, мне тебе столько нужно рассказать.» Глупо надеяться на то, что люди могут быть кем-то, кроме полных моральных уродств. Нужно было выполнять, иначе такие подарочки будут оказываться под моей дверью, и мама может их обнаружить. Ей это точно не стоит видеть и знать! Тем более не стоит наступать дважды на одни и те же грабли, думая, что он не придумает чего похуже с моим местоположением. Говоря это, сам думаю наступить на грабли доставки. Да уж, это точно стоило того рюкзака… Решив сразу ринуться, я сделал, как он мне велел.
По дороге у меня закралась опасная идея поиграть с ним в блеф. Ему сообщил, что меня кто-то видел. «Он хоть и не был в форме, но обычный гражданин не бежал бы за мной, причем долгое время». Это сработало! Этот скот сказал держать связь, ждать следующих указаний, а пока залечь на дно и не высовываться. Пару дней у меня точно было.
Глава девятая| Сан-Фран|
По возвращению я, естественно, плюхнулся на кровать и погрузился в мечтательную негу. Думал в основном о Веро́нике. Как удивительно ее родители при помощи перемещения ударения превратили обычное имя в необычное для нас, северян. Веро́ника. Даже черточка ударения нависла над буквой «о́», как над спелым вкусным яблоком. То краснобокое яблоко, которое не заставляет задуматься о наличии червя внутри, поэтому съедается оно мгновенно полностью, без огрызка, без остатка. Только черенок останется. Потом еще долго можно ходить с этим черенком гордо в зубах, который длинно будет торчать изо рта как зубочистка или сигарилла.
Произнося это имя, чувствуешь себя на пляже Лос-Анджелеса, а не в снежном плену снежного города. Или ощущаешь соленый морской бриз на губах, проезжая Золотые ворота по пути к Сан-Франциско в машине с откидным верхом. Чувствуешь какое-то тепло, к которому хочешь прикоснуться, стать его частью. Она вся соткана из света и тепла, начиная с ее щиколоток и заканчивая ее лентами в волосах. Эти ленты, она их заплетает утром. Это точно! Боже, какое счастье, если бы я заплел ей эти ленты в ее платиновый шелк хоть раз! Повязали бы по рукам и ногам меня эти ленты и утянули на дно этого шелкового океана платины ее волос.
Часть вторая| Глава первая| Первый день трудяги – работяги|
Начитавшись, наконец, сделал все свои дела. Приступил к приему пищи, чтобы запитаться перед работой. За стойкой на кухне ко мне подсела мама и начала смотреть на меня. Тут же понял, что к чему, но начать разговор не решался. После некоторого временного промежутка она спросила:
– Никуда больше не собираешься?
– Тебе что-то нужно в магазине?
– Нет – нет – нет! Ты просто стал так часто выходить на улицу…
– Да, кажется, мне идет это на пользу.
