на языке было кисло. Мама лежала в снегу рядом, на спине, с закрытыми глазами, раскинув руки, и молчала, отец ревел над ней, часто бросая маме снег на щёки и матерясь.
Сбежались соседи, женщины плакали.
Кто-то вызвал «скорую» …
Зимой ещё раз приезжало к ним в засаду много милиционеров, знакомый большой начальник всё так же шутил, часто называл маму красавицей.
Отец сердился.
Он, этот милиционер, приходил и ещё, днём, один, без подчинённых, угостил тогда Глебку маленькой шоколадкой, спрашивал, когда мама приходит с завода, где сейчас отец. С улыбкой походил по комнате, поскрипывая сапогами, внимательно посмотрел на посудный шкаф, потрогал чехол на швейной машинке.
Прошло некоторое время, Глебка скучал дома, нечаянно простудившись в самый разгар весенних каникул.
За занавеской, в мамином углу, было тепло и тихо; после микстуры, честно и вовремя отмерянной Глебкой для себя из липкой бутылочки, приближался медленный сон.
Глебка укрылся с головой одеялом.
Тишина, пот на шее, чешутся ноги в грубых шерстяных носках, но нужно обязательно терпеть, он же обещал маме…
Коротко стукнуло что-то на пороге с улицы.
Показалось?
Поскрипел, поцарапался, большой внутренний замок на дощатой двери. Не как ключом…
Медленные, осторожные шаги.
Так никто у них не ходит. Да и дверь-то вроде должна быть заперта на крючок, Глебка обычно сам набрасывал его, провожая утром на работу маму…
Крючок не звякнул.
Глебка сжался, глубже спрятал голову под одеяло.
Шаги.
Раздаются ровно, тяжело, обувь стучит по доскам пола подкованными каблуками.
Человек подошёл к окну…
Постоял.
Опять к двери, но не уходит…
Ущипнув краешек одеяла, Глебка немного стянул его, освободив один глаз. Сквозь щёлку в занавесках стало видно полкомнаты.
Милиционер. Большой.
О чём-то думает, руки за спиной, смотрит по сторонам.
Улыбнулся по-доброму, с хитрецой. Достал из своей полевой сумки что-то в белой тряпочке и, привстав на носки, положил узкий свёрток на верхний косяк двери. Отошёл, пристально посмотрел на дверь, поочерёдно наклоняя голову то к правому плечу, то к левому. Ещё раз улыбнулся, негромко кашлянул, потёр руки и вышел.
Сон тоже пропал.
Глебка вскочил с кровати, отбросив большое одеяло, и, прямо в носках, побежал по холодному полу за стулом. Росту с подставкой хватило, он сразу же нащупал пальцами за доской косяка, в неглубокой пыльной щели, тугую тряпичную вещицу.
На клеёнке стола нетерпеливо размотал свёрток.
Нож.
Красивый, с полосатой, из разноцветных пластмассовых стёклышек, рукояткой.
Взрослый нож, никакой и не хлебный, нет, из мальчишеских разговоров Глебка уже знал,
