различала, был слабый шелест ее дыхания и редкая капель, скопившейся на ветвях влаги. Она больше не могла ждать.
Девушка сделала усилие, чтобы пошевелиться. Это было сродни попытке заставить двигаться и сгибаться толстую ветку, на которой она лежала. Ее тело одеревенело и потеряло чувствительность. Руни знала, что мнимое бесчувствие вскоре сменится болью оживающих конечностей. С тихими шлепками стали падать на землю кипы висячего мха, которыми мать прикрыла ее перед уходом. Спустя какое-то время на сброшенный мох неловко приземлилась и сама девушка. От долгого застоя у нее сразу же закружилась голова, и Руни поспешила прислониться к корявому стволу, приютившего ее вяза. Она сползла на корточки и замерла, ожидая пока темнота перестанет кувыркаться перед ее глазами.
Штаны и куртка ощутимо отсырели, не давая необходимого тепла. Начав двигаться, Руни поняла, как сильно она замерзла. Еще она подумала, что стоило слезть с дерева раньше, а не прятаться до последнего. В таком случае у нее было бы больше шансов найти подходящее укрытие в новом месте. Но девушка не хотела уходить без матери. А та должна была вернуться назад самое позднее несколько часов назад. Теперь же лесок погрузился в практически непроглядную темноту. В таких условиях следовать нужному направлению становилось нетривиальной задачей. Руни подняла голову в тщетной надежде разглядеть бредущую мать… Хотя бы туман развеялся, и это не могло не радовать.
Девушка уже вовсю стучала зубами, но развести огонь не представлялось возможным – слишком уж все вокруг отсырело. К тому же свет мог привлечь врагов, от которых она так старательно пряталась. Руни встала и немного прошлась, пытаясь решить, что ей делать дальше. Просто она была изначально против такого плана. Но мать твердо стояла на своем, не давая вразумительных объяснений сделанного выбора.
Руни выбрала другое дерево, и, взяв мох в охапку, забралась на него. Здесь она нашла причудливое сплетение ветвей, образующих подобие полуложа, и устроилась в нем более-менее удобно. Замаскировавшись, она замерла.
Сколько Руни себя помнила, их семья всегда находилась в движении. Они никогда не задерживались надолго в одном месте, и девушка давно уяснила для себя, что таким способом Ларий и Марижа – ее отец и мать – пытались не просто выжить или спрятаться от какого-то преследования, но и сохранить свою человечность. Они страшились закрепиться на одном месте и словно заразиться существующим порядком, в котором сейчас жили простые смертные, и который давно перестал быть новым, превратившись в естественную обыденность. Руни слабо представляла себе, какой жизнь была раньше, но глядя на родителей, четко осознавала, что хочет быть похожей на них, а не на остальной людской скот, в который превратилась человеческая раса. Если исключения и случались, то очень редко…
Руни прикрыла глаза, молясь, чтобы ее мать все-таки вернулась. Теперь не оставалось сомнений, что у Марижи возникли сложности с ее планом, которым она так толком и не поделилась с дочерью, но девушка не могла поверить, что мама погибла.
«Пусть
