утрамбовал их в рот. Нужно было перебить лютый голод, а то я же не удержусь и надкушу случайно друга-булочку.
Девочка засучила ногами и опять залезла под стол, тихо хныкая и глядя на меня круглыми глазами. Прожевав ещё одну жменьку, я ощутил, что голод заметно отступил, и теперь я был уверен в себе.
Улыбнувшись, я на карачках подполз к девочке, но она закричала и стала пытаться пнуть меня.
«Мля-я! Ну ты чего себя ведёшь как пирожок-то? Мы же цивилизованные люди!» – недовольно подумал я и протянул ей пакет с листиками.
Девочка с недоверием поглядела на меня и сказала:
– Мама… Ты… не заболела?
– Ма-ма, – повторил я и улыбнулся, продолжая держать протянутый пакетик.
А до меня вдруг дошёл смысл этого слова. От русского он не сильно отличался. Такой далёкий и, вроде как родной. Мама – она же должна быть где-то на Луне?
– Ма-а-ма, – опять повторил я, пробуя его на язык.
Девочка забрала у меня пакет и неуверенно прижала его к груди. А я стал с интересом оглядывать себя. Моя лёгкая догадка подтвердилась – я попал в этот раз в девушку-коллегу.
Обычно я не жалую таких коллег, так как сил у них меньше. Если попадается не булочка, а средних размеров батон, то с ним тяжелее справиться в таком теле. А разок агрессивное хлебобулочное изделие, мне вообще голову проломило, просто кулаком! Представляете? Сухарём в голову, и ты на песках.
По странному стечению обстоятельств, в таком слабом теле я задерживаюсь в лучшем случае на сутки…
«В общем, так себе… Мну не нра…» – подумал я, ощупывая одежду.
Но одета она в хорошую одёжку: крепкий защитный костюм из чёрной кожи с обтекаемой бронёй груди в виде чашечек. Также присутствовала защита спины, живота и колен. Голова была открыта, как и руки до плеч.
Благо волосы на глаза не лезли, как у других коллег данного вида – причёска короткая. На правом предплечье была замотана тряпка, которую я сразу же сдёрнул. Под ней виднелся отчётливый укус, а с него сочилась ароматная зелёная жижка.
(Иллюстрация 1.3)
Так, стойте… Это что получается? Коллегу укусили? Как-то странно… Меня вроде никто из них никогда не кусал, кроме гопников. Но на то они и гопники, что всех кусают.
– Мама, ты вся бледная… – сказала девочка, неуверенно придвинулась ближе и дотронулась ладошкой моего лба. – И холодная… – почти плача, одёрнула она руку и опять шарахнулась от меня.
Совершенно ничего не понял, но приблизительный посыл эмоций был знаком. Поэтому я с удовольствием облизал место укуса и со всей заботой сказал:
– Ма-а-ма! – ткнул я себя пальцем в броню. – Нэ-э р-ра-ам! – щёлкнул я зубами и, подняв палец вверх, помотал им из стороны в сторону, мол, солдат пирожное не обидит.
А когда девочка с недоверием опять приблизилась ко мне, я попытался мило заулыбаться, но это произвело обратный
