неопытными, поскольку в горы ходили не так уж редко, хоть и не слишком далеко. Мы играли там в войну, в индейцев и в Тарзана, раскачиваясь на мощных ветках стланика и перепрыгивая с одной на другую. Встречали и местных хищников – медведей, росомах, рысей. Волков на Колыме нет, а другие хищники летом сами боятся человека, поэтому с этой стороны опасности не было.
В тех же горах мы добывали и наше самое секретное оружие – толовые шашки и детонаторы. Жили мы в шахтерском поселке, и это богатство валялось в обвалах угольных шахт. Взрывники не всегда расходовали взятую для работы взрывчатку, ленились идти сдавать ее снова на склад и сбрасывали в обвалы. Это позволяло пацанам, которые, как и все другие пацаны в мире, лазали туда, куда не надо, пополнять свой боезапас, устраивать взрывы и подвергать опасности жизнь «противника», то есть жителей поселка.
Трое из нас, включая меня, уже имели опыт охоты с настоящими ружьями, стреляли из обрезов, которые сами же сделали.
Взрослые, конечно, не знали, как мы вооружены, поскольку официально мы взяли с собой только «воздушку», мелкашку и одну двустволку шестнадцатого калибра. Ружье доверил самому старшему из нас Славке Божкову его отец. Они часто вдвоем ходили на охоту, и Славка мог вполне самостоятельно с ним управляться. Кроме этого арсенала у нас с собой была еще одна двустволка и два двуствольных обреза, у каждого имелся охотничий нож. Ну и, естественно, несколько толовых шашек и детонаторов.
Километров на пять нашего пути, вдоль реки Кадыкчанки, тракторами была проложена дорога. А дальше путь лежал по заболоченной долине и горам, где, кроме звериных троп, никаких дорог не было. То есть достаточно труднопроходимая, заросшая колючими кустарниками, лесотундра.
Весело прошествовав по дороге и еще немного по бурелому, гвардейская группа слегка скисла. Продираться через кустарник, прыгать с кочки на кочку, переправляться через заболоченные места было не просто. Достаточно тяжелые резиновые сапоги оттягивали ноги, которые к тому же прели. Но главное – это миллионы, миллиарды комаров. Иногда из-за них не было видно неба. Накомарники, конечно, очень выручали, но эти твари лезли во все щели и непрерывно вызывали нестерпимый зуд. В то время у нас еще не было средств бытовой химии.
К концу дня мы мужественно прошли еще километров десять по долине и достигли подножия гор, по которым предстояло шествовать дальше. Витька Додонов, попросту Додон, натер себе огромные мозоли и от этого, в совокупности со страданиями от комариного зуда, был на грани истерики. Остальные валились с ног, злились, но в целом держались неплохо.
Для ночевки мы выбрали вершину небольшой сопочки. Относительно голая и покрытая мхом, она позволяла нам поставить палатку в недоступном для комаров месте, поскольку ее обдувал ветерок, отгонявший этих тварей. Как только мы поднялись по склону до середины сопки и ветерок наконец задул, горизонт очистился, и мы, оглянувшись, узрели страшную картину: в двух-трех метрах ниже, въедливо звеня, в бессильной злобе зависла черная туча. Она была такой плотной, что, казалось, по ней
