стала веселее, когда та же китаянка принесла пижамные штаны и куртку, а к ним плетёные тапочки. Натянув портки на голое тело, про бельё девушка почему-то не подумала, я прошагал в столовку, отвергнув помощь соседа, где в три счёта проглотил свою порцию овощей с курицей, потом выпросил столько же добавки и тройной компот. Подстёгнутый метаболизм привёл к ускоренному усвоению пищи, уже через пару часов я был снова голоден. Рана зарубцевалась, при перевязке доктор охренеет… Это его проблемы.
После ужина, снова – двойного, я слонялся по коридору. В больнице советских практически никого, китайского не знаю, а если тут кто-то говорит по-испански, по-французски, по-английски, хотя бы на идиш, сам не признаюсь, ибо понимаю: палиться нельзя.
Всюду плакаты. Без перевода догадываюсь, что председатель Мао – великий кормчий, партия – наш рулевой, вперёд к победе коммунизма, мойте руки перед едой. Я бы почитал даже лозунги и инструкцию о пожарной безопасности, не срослось. Моё дремотное состояние в уголке сознания Мошкина улетучилось бесследно, в обретённом теле я чувствовал дурной энтузиазм, желание что-то делать, ну хоть что-нибудь. К примеру, выпросить у медсестры шахматы и сыграть с соседом по палате на трусы…
Кстати, трусы надо истребовать у той самой медички. Неужели не понимает, что у мужчин натирает?
Я остановился перед зеркалом и одёрнул пижамную куртку, напоминавшую покроем партийно-коммунистический френч. Да, внешность у Мошкина столь же малосолидная, как у Бутакова. Щуплый, чернявый, невысокий, сбритые короткие волосёнки за время службы в Китае подросли и топорщатся в разные стороны. Тёмно-серые глаза смотрят вопросительно, но это только пока на себя таращусь. Без иллюзий – у меня нет пронзительно-соблазняющего взгляда голливудской кинозвезды в роли ковбоя с Дикого Запада. Ладно, работаем с тем, что есть.
– Мадемуазель чайна-систа! Был бы благодарен, если бы выделили мне трусы или кальсоны.
Нарисовавшись перед столиком, где отдыхала сестричка, раздавшая пациентам вечерние пилюльки (я свои втихую выкинул), показал жестами, какой части гардероба мне не хватает.
Девушка изумлённо воззрилась на меня и что-то сказала. Наверно, даже не девушка, а молодая женщина между двадцатью пятью и тридцатью, проще сбить «Тандерждет», чем определить возраст китаянки. Она была ничего, если только по вкусу азиатки с типичным разрезом глаз и хрупкой фигуркой ростом, наверно, меньше полутора метров.
Я повторил вопрос и снова провёл ладонью по штанам. Пошли в подсобку или склад, где там у вас бельё? От твоего щебетанья на мне трусы не вырастут!
Она вздохнула, опустила ресницы и направилась в дальний конец коридора. Медицинский халатик, по идее – просторно-мешковатый и асексуальный, скорее подчеркнул, чем скрыл её миниатюрные формы. У двери китаянка обернулась и быстрым взглядом окинула коридор, затем потянула меня внутрь.
Там всё началось чрезвычайно быстро, без предисловий. Она толкнула меня на мешки с чем-то мягким, сама набросилась
