он был суеверен и обращал внимание на такие мелочи, которым люди обычно не придают значения.
Глава XXXIII. Холостятское купе, или Охота пуще неволи
Очаровав пожилую кассиршу лишней тысячей рублей, Эдди получил билет в купейный вагон с нижним местом. В купе он вошёл первым, сумку положил в багажный отсек под скамью, бутылку коньяка, лимон и нарезку колбасы на столик. В купе протиснулась троица мужчин, знакомясь с Эдди, шумно стали располагаться. Звучали обычные в таких случаях слова, пошучиванья, переглядывания, настороженное изучение лиц попутчиков под благодушные улыбки.
Попутчиками Эдди были люди немолодые, но и не старые, как говорится, зрелые состоявшиеся мужчины, но уже в той поре, когда затруднительно стать участником Олимпийских игр, на горизонте уже маячит придомовой столик с домино, а в спальне на стуле ожидает уютная байковая пижама и второй год читаемая толстая книга «Былое и думы», писателя случайно разбудившего Чернышевского.
Поезд тем временем набрал скорость, и страстно здороваясь с встречными железными братьями, нёсся между молчаливыми лесами, одетыми в пышные снежные покровы. Попутчики уже переговорили о текущей ситуации в стране и пришли к однозначному консенсусу, обозначив итог полемики непереводимым на другие языки, словом, капец, рассказали уже и еврейские анекдоты, и о Штирлице, Брежневе, Горбачёве и Ельцине. Сидевший напротив Эдди мужчина хитро ухмыльнулся:
– Господа, а не пора ли нам перекусить, как любят говорить сапёры? Мне кажется, что бутылке коньяка Эдуарда очень одиноко.
Попутчики засуетились, выкладывая на столик припасы, один сходил к проводнице за стаканами. Спикер-самозванец оглядел стол:
– Из этого набора закусок и продуктов, пользуясь дедуктивным способом Шерлока Холмса, нетрудно вычислить социальный статус моих попутчиков. В частности, такой аспект, как семейные отношения в текущий момент.
Попутчики весело перемигнулись.
– Я совершенно серьёзно говорю, – продолжил мужчина. – Среди нас два Николая, один рядом со мной, другой сидит с Эдуардом. Поэтому для удобства, того, что рядом со мной я буду звать Николаем Первым, а сидящего с Эдуардом – Николаем Вторым. Не обижайтесь, ваши высочества, один другого стоит. Итак… общий вывод: я утверждаю, что все попутчики, и я в том числе, холосты. Теперь персонально. Только холостяк, давно живущий без семейного уюта и женской заботы, может взять в дорогу две банки консервов «Бычки в томате», половинку ржаного хлеба не в нарезке, варёные яйца и бутылку пива, забыв взять открывалку для консервов и нож. И, кстати, рубашка у вас, товарищ Николай Первый, неглажена, рукава пиджака гармошкой, с засаленными локтями, что говорит о сидячей конторской работе. Вы согласны с моими выводами?
– Абсолютно, Холмс, – рассмеялся Николай Первый, – У меня было три попытки создать домашний уют. Но я скучный человек – бухгалтер, при этом честный и не ворующий. Жизнь показала, что таких не любит не только вороватое начальство, но и женщины. Как не странно, сильней они любят ворующих. Ради третьей фифы я однажды немного стырил вместе с начальником.
