Пути русской любви. Часть II – Серебряный век. Юрий Томин
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Пути русской любви. Часть II – Серебряный век - Юрий Томин страница 6
Между тем в российском «интеллигентном обществе» уже возникли бурные течения, которые, углубляя русло постижения духовной природы человека, разветвлялись и шли параллельными курсами. Близкий друг семьи Блоков, соперник поэта в любви, творчестве и мировоззрении Андрей Белый стал ярым приверженцем возглавляемого Рудольфом Штейнером антропософского движения, которое, по его представлению, и занималось «исследованием жизни человека в Софии». Блок же остался равнодушным к новой философии, которая ставила своей практической целью помочь «личности стать более нравственной, творческой и свободной индивидуальностью – способной к действиям, мотивированным исключительно любовью». Согласно Андрею Белому, Блок считал, что София как душа мира открывается не коллективному сознанию, а отдельным мистикам, их поэтическому сознанию, и это знание невозможно «облечь в метафизической спекуляции», а только «передавать в субъективно-интимных лирических излияниях». Прежде чем мы на этой развилке проследуем вместе с Андреем Белым за «системным» развитием темы Прекрасной Дамы в антропософии, бросим беглый взгляд на еще два этапа жизни поэта-символиста Александра Блока.
Весной 1914 года Блок увлекся актрисой Любовью Дельмас, бесподобно выступающей в роли Кармен. Однако в стихах, посвященных ослепительной Кармен, уже нет символических образов Прекрасной Дамы, а в воспоминаниях жены мы узнаем, что «только с ней узнал Блок желанный синтез и той и другой любви». Быть может, «солнечная жизнерадостность» малороссиянки Кармен-Дельмас на мгновение возродила в душе поэта первую любовь?
Ты – как отзвук забытого гимна
В моей черной и дикой судьбе.
О, Кармен, мне печально и дивно,
Что приснился мне сон о тебе.
Вешний трепет, и лепет, и шелест,
Непробудные, дикие сны,
И твоя одичалая прелесть —
Как гитара, как бубен весны!
Завершив безнадежные поиски воплощения Вечной Женственности в представительницах прекрасного пола, поэт продолжал внимать знакам Новой Богини в широкой общественной массе – народной стихии, в которой улавливалось «медленное пробуждение великана… с какой-то усмешкой на устах». Он пророчески ощущал разрыв между народной массой и заигрывающей с ней интеллигенцией, поскольку не видел в этом хождении в народ искреннего сострадания и настоящей любви с одной стороны, но слышал гул «летящей прямо на нас… бешеной тройки» с другой.
После Февральской революции, а затем большевистского переворота поэт в 1919 году еще сохранял оптимизм:
Все это – временные личины, маски, мелькание бесконечных