в долг или в запрещённое время.
Куда без ложки дёгтя! Отношения с коллективом. Проклятье Полины, наверное, до самого гроба. Как заставить себя быть открытой и дружелюбной? Нет. Вернее ‒ как подавить в себе этого маленького чертёнка, что сидит глубоко в подсознании и беспрестанно шепчет: «Они все опасны! Все! Беги! Не подпускай! Защищайся! Беги!»
И она бежала. Хотела, просто мечтала с кем-то подружиться, но всегда получалось как обычно. Коллеги не замечали её неумелых попыток завязать жалкий разговор, смотрели косо и с недоверием, сбивались в узкие компании и что-то обсуждали, а её никогда не звали. Что сказать… Грустно, но… привычно. Она давно смирилась с судьбой вечного изгоя.
Первую зарплату мать отобрала. Всю до копейки. А ещё огорошила новостью о своём увольнении с работы.
– Я столько лет на тебя потратила, лучшие годы молодости! – заливала она свою речь водкой. – Хотя могла бы мужика нормального найти. Кому только с тобой нужна была! Так что теперь твоя очередь нас содержать.
Внутри словно бы обрушились катакомбы.
– Я хотела снять квартиру и жить отдельно, – сокрушённо произнесла Полина.
– А долг кто отрабатывать будет?! – заорала мать омерзительно пьяным голосом и стукнула кулаком об стол. Женские манеры давно в ней умерли. – Кормила тебя! Одевала! Денег давала, а ты… неблагодарная! Я всю молодость из-за тебя похерила…
«Денег давала. Себе на бутылку», – могла, но не сказала Полина.
И вместо того, чтобы отобрать у матери свою зарплатную карту, уйти из дома и снять жильё, убежала плакать в подушку. Потому что по-другому не умела.
Всю ночь мать с собутыльниками гулеванили так, что Полина не сомкнула глаз. Так и продолжила работать. Без зарплаты, без ночного отдыха, без поддержки. Периодически удавалось урвать денег на продукты и бытовые принадлежности. Оставшиеся крохи уходили на погашение огромного долга за квартиру, и о таких элементарных вещах, как уход за собой, пришлось забыть.
У Полины было всё самое необходимое для выхода из дома, не более того. Косметика, украшения, модные вещи – какая роскошь! Полина давно привыкла – какое депрессивное слово… – натягивать с утра одни и те же комплекты одежды, собирать в хвост жидкие волосы и идти отрабатывать долг матери. Заканчивалась дешёвая тушь, по сути, вся её косметика, ухаживать за руками стало то некогда, то не оставалось сил. На фоне коллег очень быстро Полина превращалась в серо-мышиный зачаток существа женского пола.
Другие продавщицы смотрели на неё с пренебрежением и держались подальше. Начальник заезжал на эту точку нечасто и ненадолго, так что на Полине внимание не заострял. До неё ли ему, когда вокруг такие красивые и уверенные в себе фифочки! Но вообще-то и фифы эти его не интересовали – завидный жених был уже окольцован и не поддавался ни на какие методы обольщения. Его работниц это изрядно нервировало.
– Директором
