позади квадраты залитых водой рисовых полей.
Как же здесь хорошо!
Весь мир как на ладони. В долине примостилась деревушка, чуть дальше пополз каменный кряж. Бойкая горная река разливалась внизу широким озером. Облака, сияющие рассветным багрянцем, приютились на зазубренных горных вершинах.
Проникнув под тонкое хлопковое платье, холодный резкий ветер покрыл кожу Каори мурашками. Но она не обращала на это внимания, вслушиваясь в гудение дотаку. Матушка руга ла Каори, мол, сказки всё это, только гнев богов навлечёшь на себя за легкомыслие. Девочка послушно кивала, даже сдерживала себя какое-то время, но вскоре всё равно неслась на холм.
Каори встала ногами на верхнюю часть колокола в форме дуги, срезанной с двух сторон и украшенной орнаментом, и замерла. Вибрация, сотрясая стенки дотаку, поднималась из недр земли и проникала в тело Каори через стопы. Это были самые лучшие моменты её короткой и однообразной жизни. Она больше, чем просто девочка из бедной деревушки, она и есть вселенная.
Солнце поднималось над озером – то богиня Аматарэсу прогуливалась по небосводу, освещая всё кругом своим великолепием.
Великий Сусаноо, дай мне крылья, чтобы я взлетела высоко и узнала, что там дальше, за тем кряжем.
Каори с закрытыми глазами переступала на носочках, пританцовывая и напевая:
Могучий, ярый Сусаноо
Присел на вершину горы.
Убил злодея-дракона.
Прими поклоненья дары.
– Эй ты, гадкая девчонка! Сколько тебе раз повторять, не прикасайся к дотаку! – Внезапный резкий окрик расцарапал утреннюю тишину.
Каори испуганно взметнула руками и, не удержав равновесие, упала в густую тростниковую овсяницу. Схватилась за голень, на которой заалел глубокий порез – украшения на вершине дуги острые. Подползла к обрыву и увидела у подножья холма троих крестьян с мотыгами и рамками для ношения грузов на спине. Видимо, они шли на рисовые поля и заметили танцующую девочку.
– Тебе говорю! Гнев богов на нас накличешь! – взмахнул мотыгой тощий мужчина, и троица медленно побрела прочь.
Каори, путаясь в сухой траве, скатилась по склону, оставляя после себя кровавые следы – крохотные рубины на зелёных глянцевых листьях васаби. Она торопилась к отцу, который по обыкновению перед началом рабочего дня изучал прибрежную полосу. Он искал варёси, пресноводную водоросль для лечения кожных болезней.
– Отец, отец! – закричала Каори, шлёпая по мокрому песку и пугая чернохвостых чаек, целый день летающих от рисовых полей до берега и обратно в поиске червяков и головастиков.
Старик, лицо и шея которого сплошь покрылись глубокими морщинами и коричневыми пятнами, поставил на землю деревянный ящик с длинным пеньковым ремешком и, обернувшись, удручённо покачал головой.
– Неужто опять на холм поднималась? – спросил он прерывистым глухим голосом. В молодости Тацýо был высок и строен, но после сорока болезнь скрутила его и искривила позвоночник.
– Отец,
