и вид у него был заброшенный. Под набережной, у самой кромки моря, валялось два старых деревянных стола и большой зонт, тоже из полинявшего от соли и солнца дерева. В песок была воткнута вывеска. Картонная середина из нее была выдрана. Баар смотрел сквозь нее на набережную, как любопытный глаз, или как удивленная картина, убежавшая из рамы.
Ветер на этом углу дул немилосердный. Я расправила руки, как крылья, и наклонилась вперед, как бы ложась на ветер, но испугалась, потеряла равновесие, и упала.
– Trust it! Trust the wind! – раздалось рядом.
Я оглянулась. На остатках ограждения сидел парень, и наблюдал за моими разборками с равновесием.
– Доверяй ветру, говорю. И тогда сможешь летать. Ну вот, смотри, показываю.
Парень неспеша встал, вышел на угол и встал рядом со мной. Он закрыл глаза, расправил руки и медленно подался вперед всем телом. Постепенно он стал касаться набережной только кончиками разбитых кроссовок.
– Ну и чего смотришь? Пробуй давай.
Я посмотрела вниз, на бетон. Ушибленное колено напомнило о себе.
– Слушай, у меня так не получится.
Парень вздохнул и взял меня за руку.
– Расслабься. Я поймаю, если что. Тебе просто нужно почувствовать, что ты веришь ветру. Он здесь сильный, и это легко.
Я закрыла глаза и развела руки в стороны. Парень чуть потянул меня вперед. И я почувствовала, как поток сопротивляется моему падению. Постепенно я все больше опиралась на ветер, и парень отпустил мою руку. Скрип фонарей и маяка, звук ветра и бьющейся о берег воды вдруг выстроились в мелодию, с четким рисунком и ритмом. Это была песня о времени, о людях, тех, кто приходил и уходил, и о море и горах, которые оставались, о вечности, которая здесь жила, и немного обо мне, потому что, оказавшись здесь, я стала частью этой местной вечности.
Постепенно ветер начал чуть-чуть стихать. Почувствовав это, я качнулась назад, и, поняв, что твердо стою на земле, открыла глаза.
– Ты слышала Песню – сказал парень. Он опять сидел на раздолбанном заборе и улыбался.
– Песню?
– Ну да. Песню Баар. У тебя было такое лицо, как будто ты ее слышала. А знаешь, тебе повезло. Не все могут слышать Песню и летать с первого раза.
Я села рядом с ним, и закурила.
– «Клеопатру» куришь? Ну ты даешь! Мы это называем Kill you patra. Патра – это «быстро» по-нашему – усмехнулся парень. На вид ему было лет пятнадцать, он был высокий и смуглый. Он очень сносно говорил по-английски. Я протянула ему сигарету. Он отрицательно мотнул головой в ответ.
Я затянулась «Клеопатрой». Мы молчали. Баар пел.
– Ты давно здесь? – спросил парень.
– Часа три.
– И где ты живешь?
– Пока нигде.
– Я Самир.
Я назвала свое имя.
– Мне пора идти – отец меня на рынок послал, а я тут с тобой залип. Сейчас уже постояльцы проснутся,
