где-то очень далеко, виднелась тёмная полоска леса. Но до него было примерно как от Марса до Земли. А в их асфальтовой пустыне тем летом не нашлось и подорожника.
Новая школа встретила Тюху враждебно. Мало того, что в классе все давно друг друга знали и у каждого был свой круг друзей-приятелей. Мало и того, что про английский тут можно было забыть. Его лишь начинали учить в пятом классе, да так, что и читать-то не научишься, не то что говорить. Другие уроки тоже оказались совсем неинтересными. Даже ботаника. А главное, новеньких в этой школе считали правильным травить, высмеивать и обижать. Тюхе досталось и за её английское произношение, и за то, что она по неведению всё время нарушала какие-то неписаные правила, которым в классе придавали огромное значение.
Всё было плохо. Но тогда, в самом начале, Тюха почти не замечала школьных бед. Все силы уходили на то, чтобы тревожиться за маму. Тюхе не объяснили, чего именно нужно бояться. А что бояться нужно, она поняла и сама. Даже не из обрывков взрослых разговоров, а из того, как все вдруг разом замолкали, стоило Тюхе оказаться рядом.
Измучившись страшными мыслями, она решилась как-то раз допросить папу – самого честного из имевшихся под рукой взрослых.
– А это правда, что в мамином возрасте опасно заводить детей? – спросила Тюха прямо, в лоб.
– Опасно может быть в любом возрасте, – ответил папа, застигнутый врасплох. Но тут же спохватился: – Кто тебе сказал такую глупость? Наша мама ещё молодая! И медицина современная всё-таки не совсем беспомощна, что бы о ней ни говорили…
Тюхе стало понятно, что положение очень серьёзное. И она ничего не говорила маме с папой ни про школу, ни по марсианский двор. И даже не пыталась ускользнуть в Касилию или в Зачарованный Сад. Ей казалось, что этого делать нельзя, а надо изо всех сил тревожиться за маму – тогда, может быть, ничего страшного с нею не случится.
И в самом деле, несмотря на все тревоги – или благодаря им, – маленький Данилка благополучно появился на свет. И можно было тихо выдохнуть.
Потом была зима и очень много всяких забот. Но Тюха, как и год назад, ждала весны. Она надеялась снова увидеть принцев и навестить старых друзей. На всякий случай Тюха положила в карман пальто заветный жёлудь.
Именно возле детской поликлиники Тюху настигла главная беда – как раз когда уже казалось, что худшее позади. Мама часто возила туда Данилку: так положено. И часто брала с собой Тюху, чтобы та стояла и сидела в разнообразных очередях. Это была мучительная повинность.
Кто-то всё время приходил и уходил, пытался вклиниться, доказывал, что занимал тут очередь за кем-то, кто ушёл. Выяснение обстоятельств превращалось в перебранку и скандал, причём все спорящие дружно норовили выбросить из очереди безответную Тюху. А если им это удавалось, Тюху потом ругала мама – за то, что упустили очередь и потеряли время.
Мама теперь часто сердилась, и виноватой почти всегда оказывалась Тюха, даже если её вины и вовсе не было.
В
