чтобы сказать ему что-нибудь приятное. Боб все еще о чем-то думал. Увидев меня, он опустил голову, внимательно посмотрел на меня и сказал:
– Знаешь что? Думаю, греком или англичанином нас делает имя. Вот тебя как зовут?
– Пирати́с, то есть Пират.
– Ну, значит, ты грек. Меня зовут Боб, значит, я англичанин. И Дейзи тоже англичанка. Вот в чем дело.
Конечно, дело было в этом. От радости я лизнул Боба в нос и бегом выскочил из конюшни.
«Бывают на свете и совсем не глупые лошади», – подумал я.
Глава 4
Хиосская[2] хозяйка
Я направился к дому, хотел найти Лукаса. На газоне, раскинувшемся перед домом, стояла поливалка; она вращалась сама по себе и разбрызгивала вокруг себя воду. Жара стояла ужасная, а мокрая трава была такой приятной!
Я подбежал к воде и стал кататься по траве, потом пару раз перекувырнулся, потянулся и, освеженный, пошел дальше. Главная дверь была закрыта. Я обошел дом, увидел большую веранду, взбежал по ступенькам, вошел в большую стеклянную дверь, открытую нараспашку, и оказался в столовой. Стол был накрыт к обеду, а комната пуста.
Вдруг я услышал голос Лукаса и смех Анны, более озорной из двойняшек. Ужасно обрадовавшись, я помчался на голоса и оказался в большом мраморном зале: на полу тут и там были расстелены ковры, все углы заставлены растениями в кадках, а на столах и тумбах красовались вазы с цветами.
В глубине, за столом, уставленным всевозможными стаканами и бокалами, сидела вся семья, с ними был и незнакомец, Хри́стос. В зале было так красиво и прохладно, что я остановился, пытаясь понять, в доме я нахожусь или все-таки в саду – так много вокруг было цветов. Меня немного раздражала моя мокрая спина. Поэтому я растянулся на одном из ковров и начал кататься по нему, чтобы подсушиться. Но в это самое мгновение в глубине комнаты раздались крики; громче всех кричала госпожа Васиотакис. Я вскочил на лапы от удивления.
– Вон! Вон! Выгоните скорей этого негодника! Всё, пропали ковры!
Из дома пропали ковры? Какой мерзавец осмелился их тронуть, пока я был на улице? Я вспомнил, как хвалил меня Мицос на корабле, говорил про мою породу, и стал прыгать на месте, желая чем-то помочь.
– Вон! Выведите его вон! – кричала моя хозяйка и била в ладоши, глядя куда-то в мою сторону.
Я тут же бросился ей помогать, лая изо всех сил, чтобы выразить свою преданность. Кто этот злодей? Здесь только Хри́стос – чужак. Сидит себе спокойно в кресле и улыбается. Наверное, он и замыслил сделать что-то нехорошее с этими прекрасными ковриками. Я бросился к нему. Но стоило мне сделать шаг, как госпожа Васиотакис вскочила на ноги.
– Йоргос, дорогой, выгони ты уже, наконец, этого негодника! – закричала она мужу. – Ты только посмотри на него!
Что-то стекло мне со лба в глаз, и стало плохо видно. Я наклонился к ковру, одним ловким движением вытер эту липкую грязь и снова бросился с лаем к злодею Хри́стосу. Но он даже не встал, только протянул ко мне руку и позвал меня.
– Ко
