style="font-size:15px;"> Али поднялся с истинно арабским безразличием и, шаркая ногами, с достоинством вышел из кухни. Я это видел, но мне совсем не хотелось идти за ним.
И не удивляйтесь! Как можно привыкнуть к мытью, если с тебя жесткой щеткой сдирают шкуру, забивают мыльной пеной глаза, а ноздри заливают потоками воды? В то время я особенно его ненавидел. Поэтому, сделав вид, что ничего не понимаю, я позволил Али уйти в одиночестве.
Ох и поплатился я за это! Повар-то меня караулил! Только я вылез из-под стула и сунул нос в приоткрытую духовку с противнем, распространявшим на всю кухню аппетитный аромат, как вдруг послышался ужасный грохот, как будто десять раскатов грома прогремело у меня над головой. На меня набросилось ужасное железное чудище и огрело меня по лапам.
Ой-ой-ой! Как же больно и сколько крика! Я бы лучше вытерпел не только мыльную пену в глазах, но даже кнут хозяина, чем гнев и ругань дяди Фанасиса. Дверь в сад была открыта, и я выскочил туда одним прыжком.
В саду с философской невозмутимостью меня ждал Али. Заметив меня, он не торопясь двинулся к конюшне и свистнул мне, чтобы я не отставал. Дойдя туда, он снял свою красивую черную галабею, засучил рукава белой рубахи, выступавшие из-под желтого полосатого жилета, принес воду, мыло и щетку, и начались мои муки.
У Али явно был большой опыт в обращении с собаками, и он очень старательно служил нашим хозяевам. Так что я даже не буду описывать вам все мучения, которым подвергли меня его умелые руки, все эти горы мыльной пены, все потоки воды, вылитые на меня из бесчисленных ведер. По большому счету, все это – лишь маленькие неприятности, которые каждый день нам всем посылает судьба.
В конце концов, когда я был отмыт и очищен, он принес меня на руках, как какой-то ценный предмет, на веранду и подтолкнул к двери в столовую. Вся семья сидела за столом. Первым меня заметил чужак, Хри́стос, сидевший рядом с хозяйкой, и подозвал меня к себе:
– Ко мне, Пайрэт, ко мне!
– Почему ты зовешь его Пайрэт? – спросила Ева. – Ведь Мицос сказал тебе, что мы называем его Пират, это перевод с английского его клички.
– Это я не понимаю, почему вы называете его Пират, ведь это я вам его подарил и сказал, что его зовут Пайрэт, – ответил ей Хри́стос.
– Я тебе уже говорила. Пайрэт – английская кличка, а мы греки. Это просто смешно: пес с английской кличкой в греческой семье!
– Да какая разница! Такой подход – настоящий шовинизм!
– Лучше уж шовинизм, чем такая любовь ко всему иностранному! – резко ответила ему Ева.
– Ева! – строго одернула ее мать.
Мне показалось, что Хри́стоса задели эти слова. Ева умолкла. А я так и стоял, подняв одну лапу и не зная, к кому подойти.
– Ко мне, Пират! – приказал Мицос.
Я с готовностью подбежал к нему, а он потрепал меня за ухо и неожиданно серьезно сказал:
– Слушай свою хозяйку, Еву. Мы назвали тебя Пиратом, когда ты был еще маленьким щенком, значит, Пиратом ты и умрешь.
Мне
