ремнями, туго впивающимися в кожу, как опасного дикого животного. В панике пытаюсь освободиться, дергаюсь. Эта ограниченность движений лишает меня спокойствия и уверенности. Ощущаю себя подопытным кроликом.
– Перестань возиться!
Резко оборачиваюсь на говорящего, насколько мне позволяют путы. Дмитрий. Мой Аполлон сидит на стуле и устало, но недовольно смотрит на меня. Это знакомое лицо вселяет в меня надежду.
– Дмитрий, привет! – мне стало немного легче. – Что происходит? Помоги мне, пожалуйста!
В его глазах мелькает что-то новое для меня, пугающе холодное и отстраненное, и я с ужасом понимаю, что он не поможет, никто не поможет. Грудь сдавливают подступающие слезы, но я сжимаю кулаки и сдерживаю их.
– Так вот где ты работаешь. На ОБ, значит, – я не смотрю на него, лучше не видеть этого лица, лучше изучать эти странные лампы, этот высокий потолок.
– Да, Лис. Уже давно. И я никогда даже и предположить не мог, что встречусь здесь с тобой при подобных обстоятельствах.
– Зачем я здесь?
– Ты знаешь.
– Нет.
– Ты укрывала беглого преступника и собиралась передать его пособникам. Не волнуйся, все они мертвы теперь. Их показания нам не нужны.
Меня обдает холодной волной. Так просто он говорит о чьей-то смерти, мне становится противно.
– Я ничего не делала, – глупо бормочу я.
– Не нужно, Лис. Не делай все сложнее. Нам известно все. Только я никак не могу понять, зачем ты так поступила? Я всегда считал тебя умной и порядочной девушкой.
– Мне просто стало жаль раненого человека, – уже в который раз я повторила ту же фразу.
– Какая глупость! – в его голосе послышалось презрение. Как? Как Аполлон мог превратиться в такую гадину?
– Ты сама виновата во всем, – продолжал Дмитрий. – А я просто делаю свою работу. Те, кто живет в Пустоши – наши враги, и так будет всегда. Ничто не изменится, и мы защищаем Город от них. Это самое важное правило Объединений. Жаль, что ты его не поняла. Тебя допросят, а потом вынесут вердикт.
Он уже собирался уйти, но я воскликнула:
– Кто рассказал вам? Откуда вы узнали?
– Тот, кто помнит свой долг, и кто будет чтить его, несмотря ни на что. Трой поступил благородно, он спас и тебя, и всех нас!
Дмитрий вышел, а я начала задыхаться. Не верю! Трой не сдал бы меня никогда! Ложь! Бред! Невозможно! Меня захлестывало от паники, слезы лились сами по себе. И эта лампа светила прямо в лицо, словно хотела выжечь мои глаза, и этот ее чуть гудящий звук, и это одиночество. «Трой! – я закричала почти неосознанно. – Трой! Где ты? Забери меня! Пожалуйста, забери меня!» Мне хотелось, чтобы он услышал мой вопль, пришел и сказал, что все будет хорошо. Внезапно дверь хлопнула, и на мгновение я даже поверила, что это он. Но я ошиблась.
– Потише, девочка, зачем же так надрываться? – худая женщина с обветренной сухой кожей, обтянувшей узкое лицо, с черной копной волос, собранных в пучок, в строгом
