style="font-size:15px;"> Все рассмеялись, а добрая Агафья Максимовна отвела директора в самый дальний угол сцены, где они довольно долго совещались шёпотом. Не знаю, каковы были её аргументы в пользу столь грубого попрания школьных норм и правил, только директор, наконец, махнул рукой и уже громко произнёс:
– Ладно, воины, пейте, только я ничего не видел!
– Свой человек, – сказал низкорослый, белобрысый, лопоухий и крепко сбитый Женя Паламарчук по кличке «Жека Чук эмалированные уши» и вынул из рюкзака третью бутылку.
Владимир Александрович, правда, оказался своим наполовину – он категорически отказался от предложения выпить вместе с воинами.
Первая наша высокогорная трапеза была весёлой и безобразной. Все накинулись на еду как голодные троглодиты, а когда кто-то вынул из заначки жутко дефицитный сыр «Виола» в круглом стаканчике с румяной блондинкой на этикетке, вокруг этого стаканчика образовалась страшная давка, в которую не полезли только те, кто понял, что урвать деликатес им не удастся даже ценой собственной жизни. Я, естественно, оказалась среди тех, кто предпочёл жизнь «Виоле». Мне было досадно, не знаю, правда, от чего больше: от того ли, что не удалось попробовать сыр, или от не совсем цивилизованного поведения одноклассников. Наблюдая эту баталию со стороны, я пришла к выводу, что родись я в стае диких обезьян, шансов выжить у меня не было бы никаких.
Много позже, в пору моей работы в патентном отделе, одна моя сотрудница рассказала, как она была свидетельницей такой сцены: в промтоварном магазине производили раздачу талонов на ковры, которые, как, впрочем, и большинство товаров народного потребления, в те годы были в страшном дефиците. Дирекция магазина была мудрой, и, в целях избежания разрушения здания, раздачу талонов организовала не внутри магазина, а снаружи – через маленькое окошечко, возможно специально прорубленное для этого в стене. Толпа собралась огромная, к окошечку было не протолкнуться. Счастливые обладатели талонов вырывались из кишащей массы тел с потными красными лицами, всклокоченными волосами и изрядно потрёпанной одеждой.
Три молодых парня решили попытать счастья – не думаю, что им так уж необходим был ковёр, скорее всего они решили заработать на продаже талона. Они взяли самого маленького за руки и за ноги, раскачали его и ловко забросили почти в центр клубящегося человеческого роя. Парнишка прямо по головам стал пробираться к окошечку. Но достичь цели ему не удалось: какая-то тётка вцепилась парню в ногу зубами и не отпускала его до тех пор, пока он с диким воплем: «Отпусти! Больно! Я никуда не полезу!», не рухнул на землю в образовавшуюся щель между жаждущими красивой жизни гражданами.
Конечно, борьба за «Виолу» была не такой драматичной и закончилась быстро – чего там делить?
Со стороны это зрелище наблюдал и Эдик Киршбаум, до семи лет росший в детском доме, о чём я узнала уже после школы. То ли его немецкая натура, то ли строгое детдомовское воспитание не позволили ему участвовать в этой битве
