высказал замеченную странность в поведении объекта старший.
– Отметить в журнале? – шёпотом задал вопрос Лёша.
Командир группы подумал, раскидывая мозгами так и эдак, затем, без намёка на юмор, согласился.
– Да. И проверь, действительно ли лифт по этому адресу сегодня не работал.
– Движение начинаем? – это подал голос водитель, самый младший по возрасту и званию в группе наблюдения.
– Дождёмся, пока его примет третий. И только тогда.
– А у тебя нет ощущения, что за нами наблюдают? – сидящий за спиной Алексей Ванин произнёс фразу настолько тихим голосом, что старший экипажа не сразу её и разобрал, лишь проникнув в его мозг, она заставила его обернуться и внимательным взглядом окинуть подчинённого.
Кетсу Киташи. Токио. Вчера
Глубокий вечер. На улице – никого. Дождь. Под ногами лежит безупречно ровный тротуар, исчезающий в сумраке водяных струй. Через дорогу несколько деревянных строений конца прошлого века с изогнутыми черепичными крышами, сверкающими в ночи с каждой вспышкой молнии. На первом этаже кафе с сидящими за столиками мужчинами и женщинами. Мужчин больше, если судить по взгляду снаружи. Сверкающие гирлянды традиционных фонарей, подвешенных перед входом, зазывают внутрь. Если провести взглядом слева направо так, как художники проводят кистью по мольберту линию горизонта, можно рассмотреть в пелене дождя бетонное здание банка и, чуть дальше, универмаг с яркими рекламными постерами мужественных мужчин и сексапильных женщин.
От кирпичной кладки закрытого полгода назад завода «Ниссан», находящейся за спиной, веет холодом. Над головой скользят свинцовые тучи, набухшие от воды. Под ботинками лужи, в которых отражаются тучи, кирпичная стена и моё лицо.
Скрываясь на тёмной стороне улицы, я жду её. Это последнее место, куда она придёт вопреки всему. Тусклый свет уличного фонаря, пробиваясь сквозь завесу муссона, прилип к асфальту жёлтым пятном справа в десяти метрах. Не мы управляем кармой, она правит нами. Впрочем, не только. Ибо месть, грубо толкнувшая меня в спину так сильно, что я перестал мыслить разумно, раскрасила мои мысли в чёрный цвет.
Время муссонов.
Боль до сих пор не прошла, словно потешаясь над моей волей, она заставляет страдать. Как визжащая дрель, сверлом вгрызающаяся в твёрдый бетон, истязает душу изнутри, не оставляя места жалости и состраданию. Грязный поток под ногами, состоящий из жёлтых листьев, окурков и бумаги, заставляет сделать пару шагов назад. В сумрак.
Темнеет так же быстро, как и в песках Сирии. Если бы не дождь, сбивший к земле густую бязь душной паутины дня, ожидание превратилось бы в муку. Но сложилось так, и я прижимаюсь спиной к мокрым кирпичам, скрываясь от фар проезжающих мимо автомобилей, каждый из которых старается обдать грязью, заставляя понять сущность моего бытия.
В плотном тумане исчезает прошлое, а будущее маячит в закоулках страха, где дьявол потешается
