Куста нет ничего на свете!
Но этот остров был совершенным и… Тиль не знала, какое слово подобрать. Он был идеальным… и… то самое слово, которое Утиль ещё не придумала. Счастливое и грустное одновременно. Остров кишел всякой живностью и при этом оставался необитаем, потому что здесь не было людей. А Тиль так мечтала помогать добрым великанам и подружиться с ними.
Все люмены занимались своими привычными делами. Мусорная великанья фея, конечно, тоже находила себе занятия. Из скорлупки кокосового ореха она смастерила лодку и нередко плавала с Салмоном в заливе. Достигая рифов, она часами смотрела вниз. Тиль не видела ничего притягательнее этих лимонных огнистых подводных лесов.
Каждый день фея помогала Бестии и Фангусу, Пенне и Мирте, даже Виоле. Но чем бы ни занималась Тиль, после полудня она непременно встречалась с Салли. И они отправлялись исследовать остров. Всякий раз друг показывал ей что-нибудь необыкновенное.
А потом случилось то, о чём она обещала молчать.
Утиль задремала. Но воспоминания не отступили. Они превращались в сны, и фея видела всё так ясно, словно это происходило на самом деле.
В тот самый день Салмон влетел в дом с таким заговорщическим видом, что его хитрые глаза блестели всеми цветами радуги.
– Эй! – крикнул эльф. – Я договорился кое с кем. Летим, покажу тебе Запредельные Земли.
Тогда Тиль не обратила внимания на незнакомое название, но теперь оно страшной загадкой свербело в голове.
Фея схватилась за руку рыбного эльфа, и они помчались вглубь тропической чащи. Ловко лавируя между хлебными деревьями, друзья неслись вперёд. Внезапно Салмон остановился.
– А теперь натяни на глаза носок, – попросил он.
Тиль нахмурилась. Но у эльфа было такое озорное и забавное лицо, словно он стащил у Виолы колокольчик. Фея послушно надвинула на лицо головной убор. Небольшая дырочка позволяла ей украдкой наблюдать за Салмоном. Озорник порылся в карманах и зачерпнул пригоршню сухих мотыльков и мошек. Затем вытянул ладонь.
– Где ты их взял? – воскликнула Утиль.
Салмон неодобрительно покачал головой.
– Тебе лучше не знать, – хохотнул он и глубже нахлобучил на Утиль носок. – Не подглядывай, а то не почувствуешь всего, – добавил он серьёзно.
Через зелёный носок мир стал укромным и весь состоял из запахов и звуков. Рыбный эльф пах чешуёй, разогретой на солнце. Тиль никогда не мешал его запах. Но здесь, на острове, фея поняла, что Салмон пахнет не рыбой, а океаном, солёной водой, что с непривычки щиплет глаза. И приключениями!
Эльф пару раз негромко свистнул, словно для пробы. И вдруг стал издавать странные скрипучие звуки. Он пищал, будто пеликан Бурс проглотил сверчка, а тот взял и устроил концерт прямо в горловой сумке птицы. Салмон так звонко подвывал и чирикал, что у феи защекотало в ушах. Внезапно в воздухе пронеслось какое-то волнение. Затем шорох. Салли перестал свистеть, приподнял Утиль и усадил на что-то тёплое и мягкое.
