в своих силах. Теперь я точно найду свою маму, знал я. Чего бы мне это ни стоило.
6
Через месяц, в конце октября, произошло радостное событие.
До того долгожданного дня я вёл себя как труженик. Регулярно помогал медсёстрам и даже уборщицам. Кадринов всё это, конечно же, видел. Да и многие из персонала стали сами ходатайствовать за меня.
Наконец произошёл монументальный разлом в коре мозга Кадринова. И он сдался. Написал заключение, в котором сообщалось, что теперь я здоров.
На последнем сеансе психотерапии меня спросили, чем я собираюсь заниматься, когда выйду отсюда. Я ответил, что первым делом найду себе работу. А после Нового года восстановлюсь в колледж.
Терапевт довольно кивал.
Я действительно планировал найти работу. Поскольку, когда разыщу маму, мне необходимо будет содержать себя самому. Чтобы не создавать ей лишних хлопот.
Но вот учёба стала бы меня отвлекать, создавать ненужные сложности. Поэтому на самом деле я решил отложить её до лучших времен. Ведь главное – это найти маму. А всё остальное – потом.
И вот я, несколько растерянный, вышел за пределы больницы и предстал пред ликом позднего октября. Впрочем, день стоял очень даже тёплый и солнечный.
Автобус из больницы в город ехал почему-то медленно. Будто постепенно и неспешно возвращая мне кусочки памяти о другом мире. Мире нормальных, как их называли у нас в больнице. Но как сам я считал – тех ещё безумцев, что жадно цепляются за очередной новый день как за последнюю возможность чувствовать себя частью Глобального Механизма Общества, чувствовать себя значимыми, причастными к чему-то. Безумцев, что рвут асфальт своими ботинками, сокращая расстояние до ненужных вещей. Безумцев, что ежедневно изрыгают из себя агрессию и недовольство друг другом, накапливая их годами под вечно угрюмыми, ненавистническими взглядами.
Но всё же это лучше, чем терпеть Кадринова. Хуже Кадринова могло быть только два Кадринова. Если кто и помог мне справиться с моей безумной мысленной катавасией, вернее, успокоить её, – то точно не он.
С того дня, как я передал Анжеле листочек с номером, прошло уже больше месяца. Я очень надеялся, что за это время ей удалось выполнить мою просьбу. Но первым делом, однако, я отправился не к ней.
Моя подруга-медсестра взяла с меня слово, что сначала я найду себе жильё, а уже потом буду заниматься всем остальным. Она очень настаивала на этом. Даже одолжила мне бессрочно две тысячи рублей.
По поводу обиталища я размышлял долго. Когда меня выпустили в мир нормальных, мне было уже девятнадцать. Это значило, что уже – год, как я могу рассчитывать на государственную поддержку в виде жилья. Но… мне до жути не хотелось ехать в детдом, поднимать там этот вопрос, оформлять бумаги, встречаться со специальными людьми.
Я решил, что во всём справлюсь в одиночку. Снова. И вспомнил парня, с которым учился в одной группе в колледже. Я знал только его фамилию: Исаков. Он так и представился. Этот Исаков был единственным, с кем я хоть о чём-то
