он вернулся?» – спросит пьяница бармена.
История помчится дальше, разойдется по всему Фонсу и окрестным деревням, как лесной пожар.
«Дьявол? Полусмертный?»
«Он разве не умер?»
От этих мыслей я едва не улыбнулся – даже в зеркале. Я стянул скатерть со столика и улыбнулся по-настоящему, увидев то, что пролежало здесь нетронутым почти сто десять лет. На том же самом месте, где я и надеялся.
Филактерия Валки.
Серебряный полумесяц с выгравированными буквами В и О лежал в умывальнике. Должно быть, случайно соскользнул с цепочки, на которой висел вместе со скорлупой Тихого, и остался здесь, пока Анжу со слугами собирали наш багаж перед поездкой на Падмурак. Филактерия выглядела обычной крошечной безделушкой, и слуги, вероятно, не стали трогать ее, не зная, для чего она.
Я зажмурился и крепко сжал драгоценный кулон в ладони.
Небрежность слуг почти наверняка спасла филактерию. На Дхаран-Туне ее бы отобрали, как мои кольца и скорлупу Тихого – которая лишь по прихоти судьбы вернулась ко мне.
– Валка! – срывающимся голосом крикнул я. – Валка! Я ее нашел!
Я шагнул к ванной, выставив филактерию перед собой, чтобы Валка увидела.
– Она была здесь! В умывальнике!
Вытаращив золотые глаза, Валка поспешила ко мне. Другая филактерия, содержащая мою кристаллизованную кровь, висела на цепочке между ее бледными грудями. Пока я осматривался в спальне, Валка уже успела наполовину раздеться и напустить пара в мраморную ванну. В воздухе витал знакомый аромат сандала и благовоний.
– Я думал, что потерял ее… – с облегчением пробормотал я.
Она поцеловала меня и отступила на шаг.
– А я не сомневалась, что она здесь. – Валка сложила мои пальцы на кулоне-полумесяце. – Повесь ее на цепочку и раздевайся.
Я проснулся от ломоты в конечностях, которые еще не отошли после фуги. Валка спала без одежды, свернувшись калачиком. Бледное солнце светило сквозь большие круглые окна и стеклянную дверь балкона с видом на английский садик. Где-то внизу пел жаворонок, нежный глашатай утра. После стольких лет тишины на Дхаран-Туне и «Ашкелоне», после десяти лет на Колхиде, где слышен был только резкий галдеж чаек, сейчас красивая певучая мелодия жаворонка была как журчание родника посреди ледяной пустыни.
Татуированная рука Валки лежала на моей груди, и я решил не вставать, осторожно водя пальцем по аккуратным завиткам, обозначавшим положение Валки в клане Ондерра. Ее сайлаш, как называли это в далеком Тавросе. Просыпаясь рядом с Валкой уже много лет, я досконально изучил рисунок, но он был настолько сложен, что мне всякий раз казалось, будто я нахожу в нем новые элементы. Мне не хотелось тревожить Валку, и я остался лежать, слушая жаворонка и глядя, как солнечные лучи все сильнее освещают пыльную комнату… пока Валка наконец не шевельнулась и не выпустила меня из объятий.
Тихо подождав еще чуть-чуть, я поднялся и оделся.
Старой
