лишь переместил нас к камину. Мы опустились на пол, и вскоре я ощутила ягодицами мягкость медвежьей шкуры. Новое положение позволило мне сильнее почувствовать давление на мою пульсирующую плоть. Интимные губки разошлись в приглашении, а женские секрет покрыл не только ноющий вход, но растекся и на лобок, и бедра.
Одиночка отпустил мой рот, слегка отстраняясь, и между нашими губами потянулась тонкая ниточка слюны. Он поднял руку, провел указательным пальцем по влажным губам, оттопырил нижнюю, а затем повел палец вниз. Прошел подбородок, шею, пока не добрался к ложбинке между грудями. Остановился, как вдруг я ощутила, как в кожу там упирается что-то острое. Поняла, что трансформировал руку, выпуская когти. Я вскрикнула, когда он провел им по ткани бюстгальтера, разрезая его на две части и оставляя красный след на моей коже. Половинки разошлись в стороны, открывая его взору мои острые вишенки. Был топ, и нет его.
Я нова невольно покраснела, а он, вдоль насмотревшись на мою наливную грудь, поднял глаза к лицу, впитывая своим звериным взглядом мое смущение. Черты лица заострились. Человеческие немного отступили назад, уступив место проскальзывающему под кожей волку. Все же он сдерживал свою вторую сущность, не позволял ему вырваться наружу.
Я задрожала от понимания, что не смогла бы справиться с этим зверем. Он бы разорвал меня на части, заклеймил бы собой. К счастью, подобное не нужно было ни мне, ни одиночке. Особенно ему. Я же по доброй воле зашла в логово дикого хищника и предложила себя, поэтому не оставила за собой права диктовать условия. Должна была покориться, принять его верховенство и позволить утолить голод, но, на удивление, не способна была отвести от него взгляд. Смотреть альфе прямо в глаза – значит бросать вызов. Вызов на оспаривание его власти или приглашение на соитие, но даже во втором случае самки обычно не выдерживают и опускают взгляд в пол.
– Ты доиграешься, мышка! – рычащим голосом предупредил он.
От это звука меня словно перевернуло. Наслаждение стрельнуло внизу живота, провоцируя новый прилив влаги. Он с шумом втянул воздух. Невольно щеки залила краска от понимания, что он чувствует мое возбуждение. Его запах был таким сильным, что окутал нас своими пряными нотками. А вот то, как он меня назвал раздражало. Я не мышка. Не слабая.
– Течешь, – удовлетворенная констатация факта окончательно взбесила меня.
– Это ты сделал! У меня никогда не было течки! Ни разу! Ты вызвал ее во мне! – я бросала обвинения, но казалось, они приносили ему только удовольствие.
Чертов волчара, который пытался меня выгнать, сейчас наслаждался тем, что сделал со мной. От охватившей меня злости я дернулась под ним, и в ответ он сделал выпад, скользя твердостью между моих приоткрытых губок. Головка задела набухший клитор, вызывая в теле импульс удовольствия.
Протяжный стон вырвался из моего горла. Я замерла, выгнувшись телом навстречу. Это было одновременно больно и сладко. Всплеск эмоций уносил меня за край осознанности. Я дурела от потребности ощутить это снова.
