не на шутку: сейм стал подчиняться генерал-губернатору, состав его утверждался государем по представлению того же самого генерал-губернатора. И уже все делопроизводство должно было вестись на русском языке, в дополнение к природным.
– И правильно, – вставил коллежский асессор. – А то одно государство, а как будто разные. Чем они лучше нас?
– Может быть, и ничем, – сгладил статский советник. – Но почему их не спросили, как они хотят жить?
– Общее государство – общие законы, – настаивал Азвестопуло. – Если дать всем волю, империя развалится. У поляков будут свои, у финляндцев свои, кавказские народы тоже захотят. Что тогда получится? Сумасшедший дом, где каждый живет как ему вздумается?
– Но Польшу все равно придется отпустить, согласись. Только выйдет или с кровью, или без крови. Лучше без.
– Поляков одиннадцать с половиной миллионов, – напомнил Сергей. – А русских сто пятьдесят. Сколько у нас финляндцев?
– Три миллиона. Почти…
– И три миллиона будут диктовать свою волю ста пятидесяти? – фыркнул Азвестопуло. – Ладно паны, тут я с трудом, однако могу понять. Но эти-то куда лезут? Оленеводы немытые! Приют убогого чухонца, вот! Весь их вклад в мировую культуру – изобретение финского ножа.
– Ты бы съездил, поглядел. И понял бы, кто из нас более немытый. У них почти поголовная грамотность. Каждый пятый имеет высшее или среднее образование – России такое и не снилось. Железнодорожная сеть как во Франции: на десять тысяч жителей приходится больше десяти верст рельсового пути. А ты не знаешь, почему там строительство одной версты железной дороги стоит втрое дешевле, чем в России? Нет? Потому что не воруют!
Азвестопуло прикусил язык, но Лыкова уже понесло:
– В Финляндии сегодня самое демократичное законодательство о выборах. Они прямые и всеобщие, причем женщины могут как избирать, так и быть избранными. На улицах нет нищих! А телефонная сеть? Она огромна, эриксоны имеются даже в деревнях. Пути сообщения тоже такие, как нам и не снилось. Высокое правовое сознание граждан, уважение к личности. Попробуй там извозчику нагрубить – он в полицию пожалуется, и на тебя составят протокол. В дачных местностях вокруг Петербурга, в Ингерманландии, страшная бедность, разврат, неряшество и пьянство, лень и полное убожество. Ничего этого в помине нет в Суоми.
Сыщики помолчали. Алексей Николаевич остыл и продолжил:
– Новые законы, как ты понимаешь, финнам не понравились. И началось пассивное сопротивление, как это называет пресса. В числе прочих реформ, в частности, распустили финскую армию…
– У них и армия своя была?
– Была да сплыла. Не очень большая, правда, но все-таки некая сила. Восемь стрелковых батальонов по числу губерний, драгунский полк и один гвардейский стрелковый батальон. Всего-навсего пять тысяч шестьсот человек. Войска формировались исключительно из финляндских уроженцев.
