полк двигался по шоссе. Это короткое расстояние дороги было забито обозами местного населения, бежавшего с окрестных сел под защиту войск. Их последним этапом следования был Меджингерт, а дальше судьба их связывалась с участью исхода событий на фронте.
Не доходя с версту до Хандеринского перевала, полк свернул на юг от шоссе и втянулся в узкое ущелье. Отсутствие какой-либо дороги сразу стало сказываться. Мы шли по колено в снегу один за другим, как говорится, гуськом, делая не больше двух или двух с половиной верст в час. В десятом часу влево от нас за Хандеринским перевалом[86] послышалась сильная ружейная и пулеметная стрельба. Огонь продолжался минут так около сорока, а затем, удаляясь в сторону Сарыкамыша, прекратился. Это была работа 2-го батальона, перешедшего в наступление против противника, занявшего шоссе на восьмой версте у кислых источников. Как впоследствии пришлось узнать, противник уже намеревался продвинуться к Хандеринскому перевалу, но был атакован вовремя подошедшим батальоном и отброшен к северу от шоссе на Чемурлыдагские высоты. Часам к двенадцати мы вошли в широкую лощину, тянувшуюся почти до подножия Сурп-Хача. День был ясный, а ослепительное и яркое солнце даже начало греть. Еще несколько часов тому назад насквозь промерзший снег теперь превратился в какую-то рыхлую массу, куда люди местами проваливались по пояс.
В заключение всего, как ни странно, но нас сильно начала мучить жажда. В первом часу дня голова колонны остановилась на небольшой поляне. Надо было подтянуть оставшиеся роты и дать хотя бы небольшой отдых. С Сарыкамыша отчетливо доносилась канонада и, судя по ней, бой, по всей вероятности, носил ожесточенный характер. Нам оставалось пути около 15–16 верст, но уже с точностью можно было сказать, что раньше десяти часов мы подойти не могли, так как тяжесть превзошла все наши ожидания. Мы, если можно так выразиться, не шли по снегу, а плыли по нему. О высоте снега можно было судить по стволам высоких сосен, занесенных на добрую треть своей высоты.
После часу дня полк продолжал марш, взяв направление на северо-восток, то есть на Сарыкамыш, так как до этого мы двигались на юг, удаляясь от последнего.
Я шел в авангарде с двумя пулеметами между ротами первого батальона. Дорога пошла перекатами с горы на гору. Особенно тяжело было двигаться головной роте. Люди должны были протаптывать глубокий снег и таким образом создавать тропу. Если на вершинах было полбеды, то внизу в лощинах было прямо-таки несчастье. В одном месте пришлось биться целый час, пока люди не проложили выемку в снегу.
– Никак, ваше благородие, тут в лесу колдун завелся. Маешься, маешься целый день, а ползешь как черепаха. Так и до утра не дойдешь до Сарыкамыша, – говорил мне один, провалившись по пояс в снег, разбрасывая его лопатой. Но шаг за шагом мы приближались к цели. Уже отчетливо мы различали орудийные выстрелы от их разрывов. Напряженность огня не ослабевала, что свидетельствовало о стойкости наших.
Но временами в нас закрадывалось сомнение: а вдруг
Язым-Таш.
