позиции лежали внизу у подошвы Турнагельского хребта. Получилась совершенно обратная картина, где наступавший занимал командное положение, включительно до последней своей стрелковой позиции. В половине одиннадцатого часа по всей линии завязалась ожесточенная стрельба. Бросившись в атаку, противник был задержан метким и выдержанным огнем нашей пехоты, а затем частью отошел назад в лес, частью остановился на ближайших высотах.
В полдень противник повторил атаку еще с большей стремительностью, очевидно, введя в дело все резервы. Атака и на сей раз была отбита, но на нашем левом фланге противнику удалось занять большую часть Верхнего Сарыкамыша.
Третья атака носила частичный характер. На этот раз противник имел намерение окончательно завладеть Верхним Сарыкамышем, но это ему не удалось. В жестокой уличной схватке кабардинцы удержали южную часть села. Менее активным противник оказался на своем левом фланге, наступая с направления села Бозад. Здесь он ограничился ружейным огнем, но атак не предпринимал. К вечеру артиллерийский огонь прекратился. На фронте шла редкая ружейная перестрелка. Не исключалась возможность, что противник может ночью повторить атаки, а посему полковник Барковский предупреждал войска быть особенно бдительными, а Кубинскому полку быть готовым каждую минуту к выступлению. Далее полковник Барковский в диспозиции выражал восхищение героическому поведению всех частей, а также и надежду, что они и в дальнейшем покажут себя молодцами и не посрамят русского оружия.
Несмотря на то, что все попытки противника за истекший день завладеть Сарыкамышем не увенчались успехом, наше положение все же оставалось тяжелым и поистине критическим. Потери в частях были так велики, что еще один такой же ужасный день, и части могли бы превратиться лишь в слабые единицы. Помимо указанных недостатков позиций, наши имели совершенно открытый тыл, находящийся все время под огнем, что сильно отягощало управление, связь и эвакуацию.
Но главная причина критичности положения заключалась в том, что в случае нашей неустойки нам не было куда отступать. Занимаемые позиции, несмотря на их тактические невыгоды, были первыми и последними, и уход с них значил бы гибель не только отряда, но и всей армии. Наше положение напоминало человека, стоящего спиной в шаге от пропасти. Только движение вперед могло дать ему спасение, а один-единственный шаг назад сулил ему смерть.
Я вышел из здания и направился через полковой плац к сараям проверить посты. Ночь была такая же светлая, морозная, как и вчера. Я шел быстрыми шагами по хрустящему под ногами снегу, пересекая большую площадь. Вправо за обрывом лежала широкая поляна, упираясь в Лысую гору, это было полковое стрельбище.
Впереди в полуверсте на батарейной горе блестел купол гарнизонной церкви. Слева, в направлении вокзала, отчетливо доносилась ружейная стрельба. В середине площади мне показалась навстречу партия солдат, человек так в пять.
– Какой роты? – спросил
