тем моя задержка на месте уже сказывалась. Два номера было ранено, и если бы дальше я оставался на этом проклятом месте, то я мог бы остаться без одного солдата и без одной лошади. Я остановился в полной нерешительности: двигаться вперед невозможно, назад нельзя, идти к мосту вправо, но до него было больше версты под губительным огнем.
До меня донесся крик полковника Херхеулидзе:
– Двигайтесь влево к Износу, скройтесь за первой горой, а к вечеру подойдите ко мне!
Я, повернув команду налево, последовал вдоль речки, провожаемый назойливым свистом пуль и хлопаньем шрапнелей. Пробежав шагов около шестисот, я с командой скрылся за первой попавшейся горкой. Противник прекратил огонь. Батальон остановился за высокой железнодорожной насыпью. Был четвертый час дня. Я стал ожидать начала сумерек.
– Ну и влипли мы, Шелегеда, вместо боя в грязную историю. Потеряли двух людей и коня, а сейчас сидим тут без толку, – сказал я со злобой.
– В этом месте речка всегда слабо промерзала, ваше благородие. В прошлом году в ней зимой провалились наши ординарцы, хотевшие напрямки попасть в Верхний Сарыкамыш, – ответил мне унтер-офицер.
Я тогда вспомнил, что действительно в речку впадал, приблизительно с версту от Верхнего Сарыкамыша, какой-то горячий ключ, благодаря чему она на некотором расстоянии покрывалась лишь тонким слоем льда. Я приказал отправить раненых через лес к казармам, а сам вышел из-за горы, чтобы понаблюдать. Батальон оставался на том же месте у насыпи. Огонь с обеих сторон совершенно прекратился, за исключением редкой стрельбы у Верхнего Сарыкамыша. Я решил, в случае если первый батальон вступит в действие или вообще начнет в каком-либо направлении двигаться, подойти к нему, оставив лошадей временно за горой. Затем письменно донес обо всем командующему полком.
Были уже полные сумерки, и я собирался двинуться к первому батальону, когда мой посыльный вернулся из штаба полка.
– Командир полка приказал вам с командой вернуться к парку, туда, где мы были ночью, – доложил мне прибывший.
Мне вначале показалось, что вернувшийся неправильно понял командующего полком, но он утверждал, что приказание им ясно понято и что такое же приказание получила 15-я рота. Через час я был в парке и остановился на его опушке против Кубинского лагеря. Командир 15-й роты, прибывшей туда же, сообщил мне, что на нашу обязанность возлагалась оборона части Кубинского лагеря, а также и лощины, что между лагерем и Батарейной горой. Перед нами на Турнагеле опять появилось множество огней расположившегося на отдых противника.
Весь день 15 декабря противник оставался в бездействии, ограничившись лишь ружейным и артиллерийским огнем. Прибывший в этот день к 9-му корпусу командующий турецкой армией генерал Энвер-паша остался действиями корпуса за истекшие дни весьма недовольным. Вопреки всем его расчетам, Сарыкамыш до сих пор оставался в
