откашлялся и бросил смущенный взгляд на Юкико.
– Не уверен, что мы можем требовать от них многого прямо сейчас. У Йоши сотрясение мозга и, вероятно, проломлен череп. Хана в шоке. Она не может спать. – Он поморщился. – И глаз у нее сильно болит.
– Да, глаз вызывает беспокойство, – кивнула Каори.
– Ничего, заживет, – пожал плечами Акихито. – Однако требуется время.
– Нет, Акихито-сан. Я говорю не про тот глаз, что у нее вырвали из глазницы, а про тот, что светится.
– Ах да, – спохватился Акихито. – Верно.
– А что твой гайдзин говорит о девушке, Танцующая с бурей? – спросил Маро. – То, как он отреагировал на нее, когда впервые увидел…
Юкико до сих пор смотрела на Каори, потрясенная словами, пронзившими ее до костей.
– Юкико, – повторил Маро. – Что говорит твой гайдзин?
Она перевела взгляд на Петра, стоящего на площадке.
Пётр не шевелился, глядя в лес, закутавшись в волчью шкуру, спасаясь от нарастающего холода. Раскуренная трубка освещала глубокие шрамы на лице, слепой глаз, темные стриженые волосы и остроконечную бороду. С бледных губ срывался дым с запахом корицы и меда, а в железной скобе на колене отражались молнии.
Буруу бил хвостом по ногам Петра, замирая и окаменевая всякий раз, когда гайдзин поворачивался, чтобы просверлить его взглядом.
Едва Пётр отворачивался, Буруу снова начинал лупить его хвостом.
Пётр помог им сбежать со станции ловли молний, они были в долгу перед ним. Поэтому грозовой тигр проявлял привязанность самым раздражающим образом из всех, на которые был способен.
– Его трудно понять, – пробормотала Юкико. – По-шимански Пётр изъясняется ужасно. И говорит о Хане, будто она… тронутая, что ли. У них на станции я видела женщину-гайдзинку, у которой был точно такой же глаз, как у Ханы. И цвет, и свечение. К ней относились как к святой.
– Тебе надо побеседовать с девочкой, – заметила Мичи. – Хана крепка, как железо. А против Хиро и Землекрушителя нам надо будет использовать все имеющееся у нас оружие. Сразимся мы здесь или на землях Кицунэ – две Танцующие с бурей лучше, чем одна.
Юкико устало кивнула.
Томо снова залаял, и головная боль Юкико заполыхала с новой силой.
МАЛЕНЬКИЙ ВОЛЧОК, ЕСЛИ ТЫ ПРОДОЛЖИШЬ ЛАЯТЬ, ПРЕВРАТИШЬСЯ В ПЕРЕКУС.
Буруу зарычал, протяжно, низко. Томо поджал хвост и мудро замолчал.
– И вот еще, – оживилась Юкико. Девушка достала потрепанный кожаный бумажник и продемонстрировала его собравшимся членам Кагэ. – Письмо. Мастера-политехника, починившего Петру ногу. Он был пленником гайдзинов, научил Петра немного говорить на шиманском. Если, конечно, это можно так назвать.
– Письмо от гильдийца? – Каори сузила глаза. – Кому?
– Его возлюбленной.
– У гильдийцев не…
– Это правда, Каори. То, что сообщила Аянэ. Внутри гильдии зреет бунт. Мастер-политехник, спасший конечность
