к тебе телеграмму этого же содержания. Без этого моя телеграмма будет повезена поездом, а затем уже послана из какого-либо города России.
Следя за приказами, вижу, что командиры полков довольно часто заболевают и, по-видимому, главным образом, нервами. И это понятно: командир полка – это последний умственный и нравственный ресурс части; на него в тяжкие минуты все оборачиваются, ожидая разъяснений, поддержки и ободрений. Сам же он должен всё в себя принять, обдумать, успеть переволноваться (если это неизбежно) и затем своим людям – нижним чинам и особенно офицерам – показать лицо бодрое, спокойное и разумное. Но это требует иногда усилия над собою (а для других и немалого), чтобы все быстро расценить и взять самого себя в руки, а повторность таких напряжений, конечно, разрушает нервную систему. Хорошо, что у твоего супруга выносить внутри себя всякие переживания является привычкой с детства, и теперь это мне очень помогает. Офицеры мои задаются вопросами, когда волнуется их командир полка и в чем это проявляется.
Сейчас слышал, что ген[ерал] Павлов покидает дивизию; Сидоренке написал об этом Кривошей и очень жалеет. Куда, не могу понять. Сидоренко сейчас приезжал на Легкомысленном: печка печкой, и в большом порядке. С ним же был и Орел, красавец, как и всегда, но вычищен хуже. Осип вам наговорил теперь вволю. Будешь высылать что, помни: белье (нижнее), штаны, а затем, если есть, сапоги.
Крепко вас обнимаю, целую и благословляю.
Дорогая моя жена!
Получил вчера от тебя телеграмму, что ты выслала 25 биноклей ценою 12–40 рублей и купила 6 биноклей ценою 50–75 рублей. Высылай и эти шесть, а больше пока не покупай. Этого количества пока достаточно, а если будет нужно еще, я тебе протелеграфирую или вернее – напишу, так как открытки идут скорее, чем телеграммы. О биноклях я пробую тебе и телеграфировать, но не знаю, как скоро ты получишь эту телеграмму. У нас сейчас стоит чудная зима: тихо, белоснежно и умеренно холодно; такой зимы я давно не переживал, ни в Каменце, ни в Петрограде или Туркестане. Чувствуется бодрость и свежесть, здоровье моих людей прекрасное. Жду ваши фотографии и рассказы, как прошел концерт моих мальчиков. Дуся мне написала открытку и в восторге. Крепко обнимаю, целую и благословляю.
Дорогая Женюша!
Страшно сейчас некогда, и хочу черкнуть тебе хоть несколько строчек. Получил несколько твоих писем, одно между ними от времени первого приезда Осипа и второе – от теперешнего. В первом ты говоришь о Мадонне, и я теперь знаю, что ты ее получила. Она мне очень нравится. Есть еще письмо с описанием концерта, в котором работали наши мальчики… Что Геня был вахлаком, это вещь сложная: тут и самолюбие, и нервность, и незнание, какой взять тон. Все это проходящее. Дочка смешна, особенно, как она боится халатника, это я могу себе представить! Получил вчера карты из В[оенно]-топографич[еского]
