жить на средства, добытые грабежом.
– В таком случае тебе приятно будет услышать, что моя пиратская добыча давно уже растрачена. То, что я имею сейчас, частично заработано каперством (а это отнюдь не пиратство), но по большей части является доходами от импортно-экспортных перевозок.
– Не важно… Я не хочу быть женой пирата.
Гриффин резко поднялся с кресла.
– Поздно спохватилась, моя дорогая Поппи.
– Меня зовут Фиби! – напомнила она.
Он приблизился, нависнув над ней.
– Ах да, я забыл.
Фиби запрокинула голову, глядя на мужа, однако в ее глазах не было ни капли страха. Хотя последний десяток лет здоровые мужики буквально трепетали в его присутствии. Заметив его татуировку, они готовы были обмочиться в свои бриджи.
Но с Фиби, его женой, ничего подобного не происходило.
– Отойди! – потребовала она. – Меня ты не запугаешь!
– Похоже, что так.
Его кровь чуть ли не бурлила от возбуждения. Быстрым движением он подхватил Фиби на руки и опрокинул на кровать – так, что та не успела и ахнуть.
– Прекрати немедленно! – Фиби уперлась ладонями ему в грудь и попыталась оттолкнуть.
От нее пахло розами, увлажненными летним дождем, – исконно британский аромат, который Гриффин успел подзабыть. Опершись на локти, помещенные по обе стороны от головы Фиби, и глядя сверху вниз на ее негодующее лицо, он отчеканил:
– Я хочу, чтобы ты оставалась моей женой.
– Даже пираты не всегда получают желаемое!
– Но почему? – Он уткнулся носом ей в шею и ощутил, как все ее тело откликнулось на это прикосновение. – Ты нравишься мне, ты чертовски привлекательна. Почему бы не сохранить наш брак?
– Потому что я этого не хочу! – почти выкрикнула она.
– Как ты можешь знать, даже ни разу не попробовав?
– Я не хочу ничего пробовать! Как ты не понимаешь?.. У меня своя жизнь… Дети, подруги… И тебе здесь не место!
Эти слова прорвали пелену возбуждения и остановили его руки, уже тянущиеся к ее груди.
Ему здесь не место?..
Раньше слово «дом» мало что значило для него, было пустым звуком. Он не принадлежал к миру своего отца со всеми этими титулами и аристократическим этикетом. Отныне и привычный корабль не являлся больше его домом – с той жизнью покончено.
Символом его нового дома стала Поппи… вернее, Фиби… хотя она и не хотела этого признавать.
Гриффин поднялся на ноги. Фиби, чьи волосы разметались по покрывалу, казалась такой уязвимой и невыносимо соблазнительной. Его пальцы подрагивали от желания ласкать ее, пока она не возбудится так же, как и он.
В отличие от той первой брачной ночи, на этот раз его плоть отвердела, едва Фиби вошла в комнату.
– Что ж, хорошо… – Он шагнул назад.
Фиби села на кровати с выражением облегчения на
