культурная программа, питание, сувениры и дресс-код принимающей стороны – последнее для нее было самым неприятным.
Китайцы будут здесь три дня. Значит, целых три дня она должна выглядеть как… , короче выглядеть. Прощайте широкие любимые штаны, которые состоят в основном из карманов и карманчиков, маечку тоже придется менять на топ, как и ласковую безразмерную толстовку на офисный пиджак. И бейсболка тоже прощай. На целых три дня.
Родной шкодный голос прошептал на ушко:
– Тош, чего у тебя все такое мрачное с утра? Ты даже меня ничем не звезданула. Чувствую себя прямо брошенным каким-то.
Эмик-братик смотрел на Таню поверх дымчатых очков и прикидывал, как бы той настроение подправить. Если этим не заняться, Бог ее бедовую головушку знает, куда мысли могут повернуть. Когда Тошка в таком сосредоточенно – задумчивом настроении – это опасно, это значит жди беды. Тоша должна быть деятельной, шумной, тощенькие пальчики должны порхать над клавой, шариковая ручка – заткнута под бейсболкой где-то в волосах, девочке в этот момент нужно под нос песенку мурлыкать или нескладушки собственного сочинения бубнить или «рвать и метать, рвать и метать!». А вот когда она с утра пораньше – завтрак на стол, всякие там спасибо-пожалуйста, на вопросы только «да» и «нет» – это прямо дрожь пробирает. Работа после такого у него не идет. Тут душа ждет неприятностей. И они обязательно придут, ведь их кто-то ждет.
– Тош, а Тош?
Девушка замерла с листком бумаги в руках:
– Эмик, у тебя такое бывает?
– Какое?
– Вот как предчувствие?
– Тошка, какое, блин, предчувствие? Сроду ты этим не страдала! – Обеспокоенность в голосе молодого человека уже была ощутимой.
– Знаешь, а у меня как будто с утра, что-то сердце не на месте. Вот чего-то должно случиться. А что? Кто бы сказал или маякнул хоть как-то. Бумажки эти идиотские перебираю, а у самой мысль какая-то вертится в голове, а поймать, ну вот хоть рухни мир, – не могу. Понимаю, что-то важное пропустила, а вот в котором месте? Как будто что-то мелькнуло и пропало, а я без этого «чего-то» дальше жить спокойно не могу.
– О как! Тош, ты влюбилась, – Эмик прошептал трагически последнее слово, вжал голову в плечи и напрягся, ожидая, что сейчас оно, которое торнадо под именем Тоша его и настигнет. Ан нет, только посмотрела на братика как-то удивленно, пожала плечиком.
– Нет, не в кого.
В кабинет вошла Регина Александровна:
– Привет, народ! Давайте-ка все прогоним по встрече с китайцами, Тош, ты все проверила?
– Ага. Все. Вроде бы. Пойду, водички в чайничек наберу.
Девочка вышла из кабинета, а начальница как-то обеспокоилась:
– Эмик, что-то случилось?
Тот мотнул головой:
– Предчувствие. Тошка со вчерашнего вечера сама не своя. А утром, так полный пипец. Боюсь я ее и за нее, когда она такая. Последний раз, когда так задумалась, заведующую детдома под статью
