слезы покатились по щекам.
– Я контракт загубила, – девушка уже рыдала в голос.
Регина отодвинулась от бумаг, собираясь бежать за соседний стол, сгребать Тошку в охапку и начать успокаивать, а потом уже выяснять, почему китайцы, к «которым она приготовилась», оказались не те.
Двери снова зашуршали:
– Тоша, детка, что случилось? Твои слезы слышны у входа, – в кабинет входил стройный мужчина невысокого роста, длинные густые черные волосы без единой сединки, собраны в низкий хвост, прихвачены кожаным шнурком. Лицо очень гармоничное, с тонким хищным носом и широко распахнутыми синими глазами, опушенными черными, густыми, прямыми ресницами. Классический серый костюм и черная водолазка под горло.
– Деда, я контракт загубила. Я не к тем китайцам приготовилась, – истерика набирала обороты. Девушка упала головой на стол, продолжала реветь и причитать о том, что ее не только уволят, а еще и прибьют, и поделом, зачем она такая на свете никчемная дура. Она всем жизнь только портит. Дальше пошел длинный список всех, кто в этом попорченном сообществе, по ее мнению, значится.
– Эмик, ты забыл капли для глаз, – мужчина был спокоен и на эмоции внучки никак внешне не среагировал.
– Спасибо. У нас тут…
– Вижу.
Качая головой, подошел к девочке:
– Тоша, ты уже достаточно поплакала, держи платок. Все – все, успокаивайся уже, – провел рукой по золотистой макушке и похлопал тихонько по тонкой спинке.
Уреванное создание подняло голову, швыркая носом пробормотало:
– Лучше пойду, умоюсь, а то, наверное, страшная такая.
Мужчина великодушно согласился:
– Ну да, сопливая особа никогда не привлечет внимания достойного мужчины.
– Деда!
– А что деда? Деда опять прав. Иди уже и правда, умойся, придешь, будем с твоими китайцами разбираться.
Хрупкая фигурка скользнула из кабинета, братик тенью скользнул следом, а начальница отдела, проследив траекторию их движения, встала у стола и в размышлении потирала лоб:
– Леонид Александрович, мне неудобно…
Он махнул рукой:
– Регина, мы уже говорили об этом, но я повторюсь. Понимаешь, в чем суть, это я взял на себя обязательства перед собою за судьбу этих детей. Заметь, я далеко не юноша, и своей семьи у меня никогда не было. Любимая женщина выбрала не меня, и у меня не хватило духу настаивая, разбить пару, это было бы бесчестно. Всю жизнь наблюдал за ней, и мне было достаточно того, что она была счастлива. Она давно покинула этот мир. И когда я узнал об этом, понял, что остался совсем один, то жизнь просто потеряла краски.
Мужчина подошел к окну, постоял, помолчав минуту, потом развернулся:
– На склоне лет небо смилостивилось надо мной и подарило этих детей. Я буду делать все по своему разумению доброго, чтобы они выросли достойными людьми и мне на пороге жизни можно было сказать, что частичка моей души останется в них, в этих детях.
