был уже без сознания. Зоркий смотрел на него и слезы медленно скатывались по его щекам, как вдруг рана начала светиться, глаза вновь открылись, но взгляд был совсем не таким как прежде. На лице Индржиха появилась злобная ухмылка, глаза были безумны и безудержно дергались. Он выдернул кинжал, который висел на поясе и начал наносить удар за ударом в грудь Корвуса, безумно смеясь и улыбаясь. Кирлы подбежавшие к Корвусу начали рассыпаться, превращаясь в песок, который уносил ветер, жизнь уходила из тела их хозяина, уже лежавшего на земле без движения. Индржих стоял над ним, держа в руках орудие убийства, когда к нему стали подбегать другие воины. Они повалили его на землю, связали и бросили в шатер.
На следующий день никого в лагере не было, Миданцы вынуждены были отступить, Индржиха же они посадили в клетку и отправились в Либерти, дабы совершить честный суд над ним. Теперь его ожидала лишь казнь.
Сказание шестое «Луч света во тьме заточения»
Факелы, излучающие тусклый свет, озаряли темные коридоры Либертийской тюрьмы, в которой теперь Индржих томился в ожидании казни. Его прежние сверкающие доспехи сменились рваной и грязной тканевой одеждой. Он не понимал, что произошло в ту ночь, в голове лишь всплывали воспоминания о его прогулке близ шатра Корвуса, о стреле, летящей прямо на него и о падении на землю, после чего он очнулся уже здесь, на сыром полу темницы.
Каждый день к нему приходили дабы расспросить о том, что он сделал, но Индржих не понимал, как такое могло произойти, не верил тому, что ему говорили тюремщики. Воины, которые привезли его сюда, обходили эту камеру стороной, их глаза бегали от страха, метались, старались избежать контакта с заключенным, они помнили тот день, сколько жестокости им пришлось увидеть, сколько предательства они созерцали в тот час, лишь издалека из их уст исходило слово «предатель», которое было обращено в сторону Индржиха.
День проходил за днем, Индржиха все также посещали с целью допроса. Казнь не могла состояться из-за народных волнений. Несмотря на то, что Миданцы надолго задержали Й’океров, не все Ор’онеры смогли сбежать на остров, лишь половина смогла уцелеть, но теперь фанатики в любой момент могли напасть на королевство Родерика, хотя они и не торопились этого делать. Изуверы жаждали полного уничтожения восьмилапых, и поэтому прекратили свое наступление на восток. Теперь они искали способы добраться до Ор’онер. Но в один день к Индржиху пришли не приближенные Родерика, а молодая, беловолосая девушка. По ее лицу скатывались слезы, глаза она прикрывала своими белоснежными, ухоженными ладонями, но как только она подошла к месту заточения, эмоция печали и скорби сменилась на радость, появилась небольшая улыбка. Это была сестра Индржиха, которая не видела своего брата с тех пор, как он ушел в земли Ор’онер, и она осталась одна в поместье Корвуса.
«Индржих, это ты. Живой!» – всхлипывая произнесла Далия.
«Сестра! Как же ты изменилась
