чтобы помешать этому.
– За последние десять лет, – замечает Барнздейл, – мы дважды выносили судебные запреты касательно все более настойчивых попыток средств массовой информации раскрыть настоящую личность Дэми Портер.
– Наш сайт таких запретов не получал, – возражаю я.
И на мгновение замолкаю. Я пытаюсь перестать думать о Мадлен и о том, что ей известно об истории нашей семьи.
– В любом случае запреты были вынесены намного позже маминой смерти.
– Это не значит, что новое имя Лангдон не было известно журналистам до кончины вашей матери.
– Мне оно известно не было.
Я смотрю в глаза Барнздейл.
– Десять лет назад ваши коллеги заключили, что моя мама вышла на пути перед поездом, отправлявшимся в 8:06 к вокзалу Ватерлоо.
Я понижаю голос и чуть наклоняюсь вперед.
– Если бы я в то время знал, где Лангдон, я бы сам ее убил.
Краем глаза я вижу, что Каш изучает собственное отражение в своих начищенных ботинках.
– Но на самом деле, – продолжаю я, – я не имел ни малейшего представления ни о том, где находится Абигейл Лангдон, ни о том, что мама переписывалась с ней, до того, как вы мне об этом сказали.
Я снова встаю и направляюсь к двери гостиной.
– И я полагаю, что больше нам говорить не о чем. Абигейл Лангдон была жестокой детоубийцей. Миллионы людей желали ей смерти. Любой мог узнать, кто она такая, и, насколько я понимаю, помимо двух писем десятилетней давности ничто не связывает ее смерть с моей семьей или с Хадли.
Я открываю дверь. Каш было встает, но Барнздейл и не думает подниматься с места.
– Подождите минутку, мистер Харпер, – произносит она негромко. – Хоть вы и говорите, будто это убийство не связано напрямую ни с вами, ни с Хадли, я полагаю, что это не так.
Глава 14
Ястою на краю Хадли-Коммон, стараясь осмыслить то, что мне сказали полицейские. Проводив глазами их медленно отъезжающий автомобиль, я машинально перевожу взгляд на заросший вход в рощу. Кажется, что случившееся с Ником и Саймоном так и не покинуло Хадли.
Я поворачиваюсь и иду к саду Кранфилдов.
– Голова болит? – спрашивает мистер Кранфилд, когда я подхожу к нему.
Я чувствую себя нашкодившим школьником, вернувшимся туда, где набезобразничал. Я отвечаю, что бывали утра и получше.
– Вы ведь уже кончили убираться, правда? – спрашиваю я, когда сосед в знак приветствия хлопает меня по плечу.
– Надеюсь, все было не слишком ужасно, – продолжаю я, глядя на клумбу в его саду и испытывая подобающее случаю раскаяние. – Вечеринка с коллегами вышла из-под контроля.
– Забудь. Я сегодня все равно собирался заняться мульчированием.
Я улыбаюсь.
– Звучит устрашающе.
– Так и есть, – отвечает он, – особенно для моей спины.
И кивает в сторону Нижней улицы, где
