Ника, – говорю я.
– Почему они так думают? – быстро спрашивает Холли. – Они сказали тебе, что случилось?
Я вспоминаю наш с Барнздейл разговор и неожиданно переношусь на двадцать лет назад, в тот ужасный летний день. В моей голове звенит смех девочек, я слышу, как они зовут Ника и Саймона, когда бегут на вершину холма в дальней части рощи.
Я представляю Ника и Саймона стоящими на коленях; девочки мягко запрокидывают их головы и целуют в раскрытые губы… Мгновенный блеск лезвий, сбоку вонзающихся обоим в шеи… Ножи, со свирепой жестокостью воткнутые по самую рукоятку, решительно перерезают два горла…
Я смотрю на Холли и потираю пальцами виски.
– Ты же помнишь, как убили Ника и Саймона? Помнишь все эти жуткие подробности, которые скрыли от публики?
Холли содрогается от воспоминаний.
– Так вот. Тот, кто убил Лангдон, знал о смерти Ника и Саймона намного больше обычного человека. Лангдон была убита точно так же.
3
Мы же не знаем, что стало с девочками после того, как их забрали.
Глава 18
Нейтан Бевин закрыл за собой входную дверь и посмотрел на Хадли-Коммон. Утреннее солнце оживляло пейзаж, с реки дул легкий ветерок, пахло свежескошенной травой. Он глубоко вдохнул теплый весенний воздух и, спустившись по ступенькам, начал утреннюю пробежку.
Маршрут пролегал по окаймлявшей парк дорожке. За спиной Нейтана возвышалась гряда представительных викторианских вилл – каждая со своим внушительным участком земли и видом на Темзу. Вдоль одной из сторон парка тянулся сплошной ряд домов поменьше, многие из которых были отреставрированы свежеиспеченными лондонскими богачами. На бегу Нейтан заметил возившегося в саду соседа-пенсионера, а потом уже лишь отмечал взглядом один дом за другим: все они смотрели на парк и на рощу за ним. Этим особнякам за сто с лишним лет пришлось пережить многое – и невзгоды викторианской эпохи, и бомбежки Второй мировой, а теперь вот их возродили как часть современного Лондона. Нейтан думал об уникальной истории, которую каждый из них мог рассказать, и о страшной тайне, которую они упорно продолжали скрывать.
Он приехал в Хадли в прошлом месяце, впервые в жизни покинув родной городок Каубридж в окрестностях Кардиффа. Легкий в общении, Нейтан был доволен своей школой, старательно заботился о сестренке, а родители в нем души не чаяли. И все же он с детства знал, что ему предстоит еще многое открыть для себя, выйдя за пределы привычной жизни. Неизвестно было, куда приведет его дорога, но начинать следовало с Хадли.
Через два дня после приезда он начал работать в одном из многочисленных баров на центральной улице. Хадли был всего в пятнадцати минутах езды от центра Лондона, и его бары становились все популярнее среди ночных гуляк, готовых заплатить больше пяти фунтов за пинту пива. Подавая коктейли на террасе с видом на мост Хадли, Нейтан быстро понял, что от посетителей не бывает отбоя не только пятничными и субботними вечерами: сюда заходили по дороге домой и служащие из Сити, и гребцы, проведшие день на реке. Здесь любой вечер оказывался более оживленным, чем самый оживленный
