любимую вещь.
– Знаешь, что я думаю? А? Отец слишком много тебе позволяет, сопляк. Раз так, то я преподам тебе урок! – С этими словами Орта открыл книгу и резким движением вырвал из нее сначала один лист, затем второй, третий…
Рю хотел броситься на брата, дать ему отпор, но вместо этого продолжал сидеть в углу библиотеки, дрожа, как маленький мальчик, и ничего не мог сделать. Когда уже не меньше половины изорванных листов книги оказались на земле, Рю почувствовал текущие по щекам слезы. Заметил их и Орта. И рассмеялся.
Смех брата эхом отдавался в ушах Рю, лишь усиливая боль от унижения и потери любимой книги. Смех делался все громче и громче, заполняя все окружающее пространство, как будто раздаваясь со всех сторон одновременно, оглушая и дезориентируя. Но вдруг сквозь эту какофонию прорвался голос:
– Проснись!
Рю открыл глаза и резко сел на кровати, тяжело дыша. Из окон мансарды магазина Клода в комнату проникал слабый свет луны.
Сон. Всего лишь сон.
Рю поднял руку, чтобы протереть глаза, и понял, что они мокрые от слез.
Снова этот кошмар.
С тех пор, как «Дорога к мечте» пришвартовалась в порту Парта, прошел уже почти год. И хотя за это время Рю под чутким руководством Клода удалось освоить альбийский и роальский так, что у него не возникало проблем в общении с местными жителями, уверенности юноше это не прибавило. Он все еще не знал, что делать дальше.
Более того, он обнаружил, что, несмотря на все его хорошее произношение и вежливость, местные жители смотрят на него с подозрением и относятся к нему совсем не так, как к своим соотечественникам. То и дело в кабаках он слышал, как шепчутся люди. «Ускоглазый? Из степи что ли?» «А вдруг у него блохи?» «И почему хозяин только таких пускает?» Клод рассказал Рю, что альбийцы, почти ничего не знающие про Гирин, путают его с выходцами из Великой степи, раскинувшейся на востоке Континента. Оказалось, что степняки внешне были похожи на Рю: узкие глаза, широкие ноздри, жесткие темные волосы и какие глаза. Тогда как в Альбии большинство людей были светловолосыми и светлоглазыми, как Клод и Альфонсо. К нецивилизованным степнякам-кочевникам в Альбии относились с презрением, и это презрение распространялось и на Рю, пусть он и не имел к Великой степи никакого отношения. И как в такой ситуации он должен был строить среди альбийцев новую жизнь?
Чем ближе к своему завершению подходила работа над монографией Клода, тем сильнее сердце Рю сжимала тревога. Поначалу она была совсем слабой, существуя где-то на задворках сознания в форме привычного злого внутреннего голоса, рисующего картины безрадостного будущего. Но время шло, решающий момент приближался, и тревога все нарастала. И тогда пришли кошмары. Призраки из прошлого, от которых Рю так хотел сбежать, являлись к нему ночами, чтобы продолжить мучить свою жертву. Издевательства Орты, разочарование отца, телесные наказания Роуты и насмешки всех и каждого в поместье Омано – все то, что он так хотел оставить позади, настигло Рю и за океаном. Вот только теперь
