Денисов.
– А когда папа меня бьёт, то собачка маленькая на него лает, а один раз укусила его за палец, – рассмеялся мальчик.
– Хорошая у тебя защитница. И часто папа тебя бьёт? – спросил Денисов, думая: «Как рука поднимается на такого тщедушного воробушка?».
– Не часто. Когда мама Наташа ему приказывает. А так он меня не бьёт.
– А мама… мама Наташа тебя не бьёт?
– Нет, она не бьёт. Только ругается и кричит все время, и на девчонок тоже, на меня ещё сильнее, а если я на кухню захожу, когда она курит, всегда кричит «Пшёл вон, хамса балтийская». И спать меня в девять кладут, а девчонки, когда хотят спать ложатся и телек смотрят и видео, и в «Денди» играют даже ночью. А на каникулах меня в лагерь отправляют на всё лето, а зимой в детский санаторий в Репино. Девчонкам везёт – они дома остаются. А моя мама умерла в больнице. Давно уже.
– Вот как? – сердце Денисова сжалось, – значит, мама Наташа твоя мачеха. А у вас большая квартира?
– Это не наша квартира. Мы её снимаем.
– Так вы приезжие, Егорка?
– Нет, у бабушки моей «двушка». Там всем жить невозможно. У папы квартиры нет. А у мамы Наташи «трёшка» прямо у вокзала, на Полтавской. Мама Наташа её сдаёт. Ну, а эту «трёшку» мы снимаем и у нас ещё деньги остаются.
– Ясно. Возьми яблоко, Егор, – Денисов с нежностью посмотрел на этого человечка, жизнь которого начинается с того, что ему приходится приспосабливаться и осваиваться в такой непростой для него обстановке.
«За, что же крохе такое испытание? – думал он, наблюдая, как мальчик ест яблоко, откусывает кусочек, после разглядывает яблоко, наблюдая, как оно уменьшается. – Что принесёт ему это испытание? Озлобление, хитрость, мимикрию, апатию, невроз, попытку суицида или побег из семьи, пьянство, наркомания? Вот ведь он первый росток обид, когда жизнь проходит без любви, нежности, под страхом бессмысленного наказания. Что дальше? Убежит, чтобы скитаться по вокзалам, как тысячи нынешних российских детей, чьи родители заняты или своей личной жизнью, или добычей хлеба насущного? Или он всё стерпит и станет добрейшим отзывчивым незлобивым человеком? Кто знает, как всё повернётся. Большая раздробленная семья, мачеха, отец, по-всему, подкаблучник, существование без семейного тепла и материнского надзора и ласки. В лучшем случае он выпорхнет из семьи лет в 16–17, устроится на работу, пойдёт в армию. А наш новый уклад тем временем обязательно вступит в свою новую, более жестокую фазу: ведь он, как нас учили в институте, имеет склонность к периодическим кризисам. Мы ещё только в начале нашей Голгофы».
В кухню вошла, неся на подносе пустые тарелки Мария, радостно сообщая:
– У Егора сегодня отменный аппетит. Ну, а вы как, мои дорогие?
– Беседуем.
– Спасибо, – приподнялся с табурета Егор, – можно я к тёзке пойду?
– Ну, конечно, иди, малыш, – Мария погладила его по голове. Он бегом выскочил из кухни.
– Узнал адрес? – Мария присела к столу.
Денисов
