журналисты: «Кто, по-вашему, больше изменил историю: Цезарь или Наполеон». «Историки», – был его замечательный ответ. А уж, что говорят о временах нашей с тобой молодости, о совсем близких временах! Мы, свидетели тех времён ещё живы, всё помним, но нас уже стирают со страниц истории, говорят, что оказывается, всё было отвратительно! И образование, и наука и одни репрессии были с голодом, и рабство, словом, тюрьма народов. Слышала я по телевизору, как одна успешная мадам, не из деревни, коренная москвичка, продвинутая писательница с именем и почётной родословной, стенала о том, что в 1977 году в магазинах куска материала на платье не найти было и, что чуть ли не в лаптях ходить приходилось. Какая бессовестность! Мы ещё живы, нас немало людей той эпохи, мы помним, что многого не было, но материалов-то в магазинах наших, индийских, и из соцстран завались! Джинсов не было в магазинах – это точно, но люди не голыми ходили, модничали, замуж выходили, театры посещали, на курорты ездили. Но вот этим вракам московской мадам вполне могут поверить юные телезрители, которые родились перед крахом СССР. У неё трибуна, с которой она смело лжёт, забыв, что поколение людей живших в семидесятые годы ещё живо, но к этой трибуне очевидцев советской жизни не подпускают. Историки придумывают всякие названия временам: смутные времена, золотой век, серебряный, застой, перестройка, оттепель. Нынешнему времени я бы дала название «заморозки» – время замерзания людских душ и сердец. Но клянусь Богом, Игорь, милый (глаза Марии заблестели), верю, что полно ещё таких людей, как моя тётя и народятся ещё такие же добрые и отважные люди, и будет этот мир освещаться святыми и светлыми душами этих простых людей. Человек не может выбрать для себя удобное для своей жизни время. Как здорово наш ленинградец, Кушнер об этом сказал: «Времена не выбирают, в них живут и умирают. Большей пошлости на свете нет, чем клянчить и пенять, будто можно те на эти, как на рынке поменять». Здорово сказано!
Денисов поедал раскрасневшееся лицо жены любящим взглядом.
Она умолкла. Потом улыбнувшись, продолжила:
– У меня есть подозрение, Игорь, что там… наверху, правители сегодняшнего мира знают об этой нашей национальной черте, доброте, терпеливости и долготерпении. И пользуются этим нагло, проделывая свои меркантильные делишки, при этом ещё имея наглость обокраденному ими народу, себя преподносить, как избавителей от рабства. Я у святых отцов прочитала недавно историю, как в нелёгкие времена некие монахи ушли на заработки. Они подрядились плести корзины для торгаша-хозяина, оплату он установил сдельную, но с некоей обязательной нормой. С молитвой да с усердием один монах как-то раз перевыполнил её. А хозяин ему не стал оплачивать переработку, но корзины взял, шельма. Монах вопросил: «Почему?» А хозяин наглый: «В вашем писании написано: хлеб свой будешь добывать в поте лица». Монах на это ему возразил: «Но в нашем Писании не написано, что я твой хлеб должен добывать в поте лица». Вот такие
