style="font-size:15px;"> В кухню заглянул мажордом:
– Графиня просила готовиться к подаче десерта. Все очень довольны едой, особенно мадам.
Голова мажордома исчезла из дверного проема.
– “Мадам” – саркастически передразнила Марьяна ушедшего мажордома. – Еще бы она не была довольна! Она только и делает в последнее время, что довольствуется тобой!
– Марьяна, что ты такое говоришь? – недоуменно посмотрел на нее повар.
– Ты думаешь, я не замечаю? “Жермен – то, Жермен – другое! Ах какой кудесник!” – с издевкой прогнусавила горничная.
– Марьяна.
– Ты думаешь, я не вижу, что она постоянно возле тебя околачивается?!
– Ей нравится, как я готовлю. Ты должна быть рада, что у нас есть работа, – повар был спокоен и надеялся, что его голос повлияет на его жену.
– К черту ее, эту работу, если из-за нее я должна потерять мужа! – выкрикнула Марьяна.
Она села за стол, и уткнув лицо в ладони, начала плакать. Жермен подошел к ней, мягко обнял за голову и нежно прижал к себе:
– Марьяна. Ну что происходит? Что с тобой случилось в последнее время?
Горничная уткнулась мужу лицом в живот:
– Я не знаю. Я так боюсь тебя потерять! – она подняла глаза на Жермена. – Скажи, что ты меня любишь!
– Я люблю тебя. Вот уже двадцать лет люблю и буду любить еще три раза по столько же. Ljubim te9, – произнес он с акцентом и нежно поцеловал жену в голову.
В столовой звучали приглушенные разговоры. Шумевший за окном дождь убаюкивал в атмосфере наполненной теплом и уютом.
Люка внимательно следил за бокалами гостей, то и дело подходя к одной из женщин, подливая вина.
Марьяна, с ловкостью, собирала последние ненужные тарелки, оставаясь при этом, как будто невидимой.
Ужин медленно подтягивался к концу и воздух был наполнен аурой удовольствия, которую создают изысканная кухня и хорошая компания.
– Ну Нора, ты накормила, – удовлетворенно выдохнула Люси, откинувшись на спинку стула и посмотрев на свой живот. – Я не знаю, куда в меня десерт втиснулся.
– Ты на нем сидишь, – сардонически заметила Ивон.
– Зато, я не бегаю после каждого круасана к своему фаянсовому другу, – спокойно заметила Люси. Ей не хотелось отказываться от вечернего наслаждения и расслабленного состояния.
Жаклин насторожилась и от глаз Каролины не ускользнуло, как внимание журналистки сосредоточилось на Ивон и Люси.
– Девочки, ну перестаньте. Я каждый раз как вас вижу, всё мечтаю, что вы помиритесь, наконец. Ведь, сто лет назад всё было, – миролюбиво предложила Элеонор.
– Кого-то только могила исправит, – как будто для себя пробубнила Ивон.
Люси услышала реплику Ивон, тем более, что “для себя” Ивон – было адресовано, естественно, ей:
– Я прослежу, чтобы твоя церемония прошла красиво.
Элеонор
