style="font-size:15px;"> Отвернувшись, я молча шагнула вслед за беловолосым, на ходу стягивая рубаху и не удостоив управдома даже презрительно-насмешливого взгляда – крыса он и есть крыса, чего на него смотреть.
Маг, успевший раздеться, уже обливался горячей водой из стоящего подле деревянного ведра и постанывал от наслаждения. Недолго думая, я последовала его примеру. Вирий, постояв ещё какое-то время и убедившись, что нам с беловолосым совершенно наплевать на источаемое им презрение, что-то пробурчал невнятно и громко хлопнул дверью, оставив нас одних.
Спустя час он, опять брюзжа что-то про свиней и хлев, внимательно обнюхал нас со всех сторон, сделав вид, что не замечает наших усмешек, скорчил недовольное лицо и повёл нас дальше. Снова коридоры, лестницы и холлы сменяли друг друга с частотой, приводившей в замешательство – неужели дворец и впрямь столь огромен? Или, может, крысёныш-управдом просто водил нас кругами, пользуясь тем, что от богатства обстановки разбегаются глаза и решительно не получается запомнить, проходили ли мы уже этим вот уставленным разнообразными доспехами коридором или нет? Наконец, путешествие по дворцовому лабиринту завершилось. Вирий, не переставая бурчать, остановился перед роскошно отделанными дверями, у которых мраморными изваяниями застыли двое стражников в накинутых поверх кольчуг сюрко с вышитым гербом императорской династии.
– Пришли, – махнул рукой он. – Тут жить будете. И радуйтесь, что не в хлеву – то милость государя нашего императора, человеческие покои таким оборванцам выделившего. Входите живее, ночь на дворе, спать пора. Приду за вами утром, как только его императорское величество прикажет.
И, повернувшись на каблуках, торопливо засеменил обратно, не дожидаясь даже, пока безмолвные стражники распахнут перед нами двери.
Разглядывать погруженные в темноту покои я не стала, на ощупь добралась до кровати и, не раздеваясь, завалилась на мягко подавшуюся навстречу перину. Сон сморил меня тотчас же.
***
Проснулась я от грохота. С трудом разлепила глаза и уставилась на рослого и плечистого стражника, неуклюже застывшего в дверном проёме, растопырив руки. На полу перед ним валялся кованый поставец, судя по всему, нарочно давеча придвинутый к двери предусмотрительным Каном.
Заметив, что я проснулась, гвардеец густо покраснел и выпрямился во весь свой немалый рост.
– Командир личного императорского охранения Марик, – чётко, по-военному представился он. – Его величество желает увидеть рекомую Аэрлирен Шалифе.
Речь его, в отличие от молодых гвардейцев, звучала столь же правильно, как у наследного нобиля, с детства обучавшегося у лучших учителей словесности, несмотря на то что личную стражу, как и гвардейцев, насколько я знала, набирали исключительно из простолюдинов.
– Её одну? – донёсся сонный голос с соседней кровати.
– Одну, – тем же тоном ответствовал вошедший. –
