личного охранения, оторвавшись от созерцания, стукнул кулаком в грудь и снова отвернулся.
– Я хочу, чтоб ты поняла мои мотивы. Помогла бы добровольно. Не вздрагивай, пыток не будет, я не это имел в виду.
– А если откажусь? – с вызовом прошептала я.
– Всё равно не будет, даю слово. Я… найду другой способ. Но всё же надеюсь, что ты меня поймёшь. У меня слишком мало сил, чтоб защитить доверившихся мне. Мои солдаты не бессмертны, они погибают сотнями и тысячами, а новых взять неоткуда. Те, кто стоит сейчас на границе Альтара и в Рране, пытаются дать мне время собрать в кулак остальные силы. Но рано или поздно верные прорвутся. Мои личные маги не всемогущи, они тоже умирают под молниями врага, не в силах защитить даже себя. В Рран уже спешат вольники, но, боюсь, они не успеют. Я отправлял гонцов с просьбой о помощи к озёрникам и огненноглазым, но ответа так и не получил.
Закусив губу, я задумчиво разглядывала императора, а он не отводил глаз от меня и даже не порывался отшагнуть хоть немного дальше, так и стоял почти вплотную.
– Если я проиграю, погибнет не Империя. Погибнут люди, множество не в чём не повинных, беззащитных людей. Просто подумай над моими словами, – унизанные перстнями пальцы императора всё-таки коснулись моей руки – да так и замерли, не продвигаясь дальше, но и не отрываясь. – Взвесь все аргументы. Посоветуйся, в конце концов, с беловолосым – мне он кажется весьма разумным человеком.
Я неуверенно кивнула.
– Подумай хорошенько, Аэр, – повторил он и, заложив руки за спину, прошествовал к дверям. Створки при его приближении распахнулись будто сами собой, но прежде, чем покинуть зал, император обернулся.
– Утром мы снова встретимся, и ты дашь мне свой ответ.
С этими словами он вышел, оставив меня наедине с множеством разбросанных по столу пергаментов.
***
– И ты ему поверила? – саркастически фыркнул Кан, выслушав мой пересказ разговора с императором.
– Про грокхов он не лгал, как и про потери – я своими глазами видела отчёты.
– Но разве это доказывает, что Абсолют ему нужен лишь для этой победы?
Мне оставалось только вздохнуть. С момента, когда я пересказала разговор с императором, беловолосого словно подменили. Растрёпанный, бледный, исхудавший, но, в кои-то веки полный сил, он расхаживал по комнате с самым что ни на есть грозным видом, сложив руки на груди, и метал из глаз гневные искры.
Меня же полнила усталость – слишком многое мне довелось узнать из оставленных императором пергаментов. Донесения с фронтов, доклады разведчиков, списки погибших – не только солдат, но и мирных жителей. Поражения, отступления, смерти. Крестьяне, угнанные в рабство – почти то же самое, что и погибшие, если вспомнить жертвоприношения, устраиваемые грокхами. Я не могла читать эти доклады без слёз.
Но самыми страшными для меня оказались «конспекты», подробные вплоть
