и тихо говорят, но у меня второй день подряд все органы чувств обострены, я каждое их слово слышу.
Аккуратно, чтобы не потревожить Нину, вылезаю из ее кровати, натягиваю велосипедки, длинную футболку, убираю волосы в пучок и выскальзываю за дверь. Ира как раз гасит светильник.
На кухне уже трется Макс. Разгар лета. Ложиться спать он не спешит, а если еще можно посидеть с Вадиком и его друзьями, так вообще в кровать не загонишь.
– Алёнк, будешь? – Вадя кивает на банку пива.
Вспоминаю пузырьки от шампанского так весело лопающиеся на языке и отрицательно качаю головой.
– Нет, пару минут с вами посижу и спать пойду, – присаживаюсь на табуретку рядом с братом, затылком ощущая на себе взгляд.
Поворачиваю голову. Мот стоит в дверном проеме, только вышел из ванной, в которой на полотенцесушителе, между прочим, сушатся мои лифчики. Прекрасно просто…
Сталкиваемся глазами. Мот не улыбается, даже бровью не ведет, но я прямо чувствую, что это маска, за которой скрывается его фирменная ухмылка.
По-хорошему, мне стоит уйти. Лечь спать и не обострять, но я зачем-то остаюсь, а потом еще и несколько глотков пива из Вадиной банки делаю.
Горьковатые хмельные пузырьки щекочут язык, а скопившаяся за весь день усталость медленно растворяется.
Тянусь к пачке чипсов, и Мот словно специально делает то же самое. Касаемся друг друга пальцами.
Мурашки по коже расползаются мгновенно, а время замедляется. Для меня точно. Остальные толком ничего и не замечают, а вот я, кажется, попадаю в петлю времени, где секунды тянутся вечность…
Отдергиваю руку. Пульс учащен. Дыхание сбито.
Я жива и мертва одновременно.
Нужно успокоиться, но, как это сделать, ума не приложу. Вадик о чем-то говорит Моту, и я понимаю, что Шумаков полностью переключился на моего брата. Он не со мной уже, а я до сих пор в прострации. Момент эмоционально напряженный. Как ни крути, а возвращаться после такого к жизни с каждым разом всё труднее.
Шумаков об этом знает? Судя по всему, да.
Я же себя выдаю. С потрохами. До ночи в загородном доме со мной такого не случалось. Я держала чувства на замке, за толстой стеной. Скрывала все до капли, и мне это с легкостью удавалось. Что же теперь не так?
Может быть, вот это странное ощущение… Оно меня с момента поцелуя не покидает. Мне кажется, а иногда я прямо уверена, что все взаимно. Что Матвей испытывает что-то подобное тому, что чувствую я, при каждой нашей встрече.
У него такой взгляд, необъяснимый, но транслирующий теплоту какую-то. Озабоченность происходящим. Что, если ему на меня не плевать?
Я понимаю, что это глупость. Он все ясно дал понять. Сам пришел, извинился, объяснил. По-человечески все разрулить попытался. И у него получилось. Почти.
Почти, потому как свои чувства я спрятать не могу. Никак. Некуда их прятать. Они во мне уже несколько лет живут и угасать не хотят.
Не исчезают.
Причиняют
