не нужна тут, что ли? Тогда так и скажи, Ри вали на хрен отсюда, – повышает голос и скатывается в очередную манипуляцию.
– Ты слышала, чтобы я сказал тебе что-то подобное? Тебе плохо здесь, и я предлагаю решить эту проблему.
– Уехать одной? Это не решение! Мы должны вместе быть!
– Четыре дня. Я приеду через четыре дня.
Ри нервничает. Трет виски, губы кусает. Ее чувства в такие моменты как на ладони.
– Ты сейчас серьезно? Это обида какая-то, я не понимаю? Я что-то не так делаю, говорю, м?
– Если не брать в расчет, что мешаешь моих друзей с говном, все прекрасно.
– Все ясно, я поняла, – Кари часто кивает, пытается выдавить слезы, трет глаза, но они все равно остаются сухими. – Ты сам себя слышишь? – скатывается в агрессию, когда надавить не вышло. – То есть я виновата, что они такие? Ладно, если это быдло тебе дороже меня, я уеду. Уеду, но знай, что между ними и мной ты выбрал не меня, Мот! Я столько для тебя сделала, мой папа помог тебе…
Именно об этом я и говорил. Хуже будет всем. Любая ссора закончится этим. Любая наша ссора!!!
– Не нужно напоминать мне об этом каждый раз, когда тебя что-то не устраивает! – повышаю голос, что делаю очень редко. – Поняла?
Кари всхлипывает, смотрит на меня, как на привидение. Глаза рублей по пять, лицо перекосило от удивления.
– Мот, я же…, – шепчет и возвращается. Подходит ко мне вплотную, кладет ладонь мне на грудь, – прости, ты же знаешь, какая я дура, да? Прости, – вытирает свои мокрые щеки. – Я так тебя люблю. Ты же знаешь, я просто хочу, как лучше. Для нас. Для тебя. Я на все ради тебя готова. На все, на все. Если ты хочешь, чтобы Вадим был на нашей свадьбе, конечно. Мы вообще с тобой может тут на месяц остаться, правда. Я просто…
Смотрю на ее дрожащие губы, глаза полные слез и накрывает. Она не заслуживает к себе такого отношения. Кто бы что ни говорил, Ри спасла меня, когда помощи было ждать вообще не от кого. Она была рядом…
– Все, не плачь, – прижимаю ее к себе, обнимаю. Крепко. – Прости, я тоже не прав. Не реви, тебе не идет, – вытираю ее слезы. – Малышка, – целую в макушку.
Ри дрожит, льнет ближе, крепче. Обнимает за шею, все еще содрогается от слез. Стоим так минут десять, прежде чем выдохнуть.
– Ты же знаешь, что я нормальная, правда? Ты один знаешь, что они врут, все эти сплетни. Мот, я так устала с этим жить. Мне так плохо. Я не хочу на тебе срываться. Мне больно, больно, когда мы ругаемся. Когда я говорю тебе все эти вещи. Прости меня, пожалуйста. Пожалуйста…
– Я не обижаюсь, – отрываю ее от себя, чтобы посмотреть в глаза, – не плачь.
– Ребята! Ой, – моя мама заглядывает в спортзал, видит нас в обнимку и подвисает. – Простите, я вас завтракать пришла звать.
– Мы уже идем, Виолетта Денисовна, – Ри, облизывает свои губы, улыбается, берет меня за руку, – только переоденемся.
В спальню заваливаемся на пике эмоций, когда единственный способ снять напряжение – секс. Беспроигрышный вариант. Но даже
