неподалёку. Вообще, в этом лесу с пространством творится что-то странное. Мы прошли-то, всего метров десять, и, вот она, стоит себе, нас ждёт, травку щипает. А два шага назад её и видно не было. И, ведь, поворота никакого не было. Дорога прямая. Так же и в самом начале, когда, через несколько шагов, я уже не мог рассмотреть деревню. Хотя, тут и без этого пространства всё странное. Ну, хорошо, доедем, я всё из тётки вытрясу.
С тёткой ехать было спокойнее. Пропало чувство тревоги и опасности, преследующее меня всю дорогу. Даже, лес стал казаться не таким страшным. Кусты уже не шевелились, деревья не скрипели, и, даже, птица перестала тревожно стонать. Телега, с грохотом подпрыгивая на ухабах, бодро катила вперёд. Тётка, насупившись, сидела на передке и, что-то ворча себе под нос, время от времени шлёпала лошадь по бокам вожжами. Кобыла воспринимала всё это философски, немного ускоряясь, но, тут же, опять возвращаясь к прежнему ритму.
Наконец, повеяло сыростью от близкой реки, и мы подъехали к тёткиному дому. Она махнула мне рукой, наказывая идти в дом, а сама принялась распрягать лошадь. Я прошёл через сени в комнату и остановился, услышав чавканье из-за печки. И кто это может быть? Насколько я помню, тётка жила одна. Я осторожно, на цыпочках, прокрался до угла и резко выглянул из-за него. Косматый мужичок, неуловимо похожий на того Банника, что парил меня не так давно, сидел над бочкой и с аппетитом, прямо руками, ел квашеную капусту. Увидев Меня, он так и замер с открытым ртом, выпученными глазами и рукой, застывшей у самого рта. Да, я и сам, честно говоря, растерялся от такой картины.
– Ты, пакостник, что тут забыл? – ворвалась в дом тётка. – Опять мою капусту таскаешь?
– Да я, только, с краешку, – пропищал тоненьким голосом мужичок.
Что-то, тут мужики все писклявые. Ну, разве, кроме Деда. У того голос нормальный был.
– А ну, сгинь!
Тётка сделала вид, что собирается схватить ухват. Мужичок, внезапно, пошёл рябью, а, потом, вскочил на свои маленькие кривые ножки и опрометью кинулся куда-то за печь.
– А ты, что встал? – повернулась она ко мне. – Сумку скидовай и за стол садись. Чай пить будем. И, под него, разговоры говорить.
– А этот? – кивнул я на бочонок с капустой. – Так и будет за печкой сидеть?
– Там ему и место, – Зоя погрозила кулаком в сторону печи, и оттуда донёсся сдавленный писк.
Я кинул сумку под кровать и уселся на широкую лавку. Самовар, уже, был горячим, хотя, пока она за мной в лес моталась, должен был остыть. Или, нет? Не разбираюсь я в деревенской кухне. Тётка присела напротив, сдёрнула полотенце с подноса, на котором стояли сахарница, молочник и стопка чашек, поставила розетки с черничным и земляничным вареньем и налила нам обоим чай.
– Ну, что, племянничек, поговорим?
– Давно пора. А то, я ничего не понимаю.
– Оно и немудрено.
– А, кто это на меня напал там, на дороге?
– Гнида-то то? Вредная тварь. Он, похоже, тебя в прошлый раз отметил, когда ты к реке спускался. Улучил момент, когда я в доме, а Дед в лодке, и, как только
