затрясся, привычная радость от торжества прошла, сменившись страхом неизвестности. Какое-то время рыцари стояли молча, пока Арон не решился прервать тишину.
– Милорды, – он сделал поклон глубокого уважения и почтения, очертив полукруг копытом и низко опустив голову.
Сэр Гавейн и сэр Адам изумились. Через мгновение Гавейн залился глумящимся смехом.
– Ну что, Адам, давай сюда шестнадцать мидасов!
Сэр Адам выглядел так, будто наступил в навозную кучу. Не отрывая взгляда от Арона, он достал зубами из-под доспехов мешочек из кожи камелопарда и положил его перед Гавейном. Тот довольно схватил кошель и спрятал под латы, а потом радостно посмотрел на курсанта.
Бурогрив, оробев, хотел снова поклониться, но Гавейн Солнцегрив остановил:
– Не надо, малыш, не стоит.
Сэр Адам презрительно фыркнул.
– Вы заключили пари, милорды?
Гавейн еще сильнее рассмеялся:
– О да, малыш! Адам поставил на то, что ты не знаешь Великого Поклона.
– Милорды… Могу посметь спросить, откуда вы узнали про Поклон?
– Стражники с утра только и судачат об этом: «Ланс Бурогрив своего сына с рождения обучал общению с дворянством».
– Я бы не сказал, что с рождения, милорд…
– Успокойся, малыш. Давай лучше покажем тебе замок.
Рыцари загарцевали через просторный двор к дворцу. А вслед за ними скакал Арон, с любопытством осматривая яблони и цветущие тюльпаны, разносившие ванильный запах пыльцы.
Каждое дерево и куст изображали вставшую на дыбы лошадь. Садовники и сейчас ухаживали за садом: стригли и сажали новые растения. Зелень располагалась вдоль дорожки, создавая ровную аллею.
Вскоре они подошли к дубовым воротам белого замка с синими куполами башен. С дверей на гостей устремлялись ветвистые железные рога.
Арону невольно показалось, что они направлены на него. Он оцепенел на мгновение, но голос Гавейна быстро разбудил:
– Захватывает дух, малыш?
Арон вздрогнул и постарался не подать виду:
– Да, милорд, очень захватывает.
– Вот и славно, – Гавейн похлопал жеребенка по спине. – Нам через главные ворота, все время прямо!
Двери отворились, и рыцари вместе с Бурогривом вошли в коридор из белого мрамора, украшенный блеклыми фресками. Они пахли сухой пылью. Каждая изображала сцену из жизни лошадей: как они удобряли почву, как обучали жеребят, как сражались и как героически умирали. Взгляд Арона привлекла одна фреска: черный силуэт меча в полосах огня, парящий над бурой кобылой, которая облачена в серебряные латы с развевающимся золотым плащом.
– Это и есть Великая Жанна? – не удержался Арон от вопроса.
Гавейн улыбнулся и произнес:
– Наша мать и отец с мечом наперевес нас на подвиги вдохновит и в бою защитит.
Жеребенок был несказанно удивлен. Ему еще в детстве
