style="font-size:15px;"> Себастьяну поговорил с патриархом клана Ладу и предложил решение, которое устроило бы всех. Бенинью напомнил про древний обряд sa paradura: учитывая, что животные Чириаку умерли и что их самих просили отказаться от незаконной прибыли в пользу законного обращения, все пастухи в этом районе хотели бы отдать им небольшую часть своего скота. Так поступали в Барбадже испокон веков, помогая тем, кто серьезно пострадал от наводнения или потерял своих животных из-за пожара или голода.
Когда Хуанне Чириаку оказался перед Себастьяну, у него не хватило смелости открыть рот, и он принял плоды солидарности местных. Животных доставили в большом количестве в сопровождении центнера сырных кругов, гектолитров масла и такого количества binu nieddu[30], что можно было напоить весь район.
– Долг платежом красен, – поблагодарил Хуанне, пообещав cжечь плантацию.
Через несколько дней Ладу увидели, как ночью над землями Чириаку поднимается дым. Однако этого дыма было слишком мало. Стервятники Чириаку приняли sa paradura, пожертвовав лишь малой долей выращенной конопли. Это подтвердил коррумпированный карабинер, близкий к Ладу, посоветовавший Себастьяну решить проблему, прежде чем она привлечет внимание командования провинции Нуоро, выйдя за пределы его сферы влияния и контроля.
В ту ночь Ладу пересекли заледеневшие от заморозков земли Чириаку и молча, словно призраки, приблизились к дому, где спали Хуанне и Джанмария. Это было недалеко от полей марихуаны, более чем в полутора километрах от первого населенного пункта. Луна освещала деревню кроваво-красным светом. Песни цикад и хриплый вой мистраля облегчали Ладу работу. Они появились без огнестрельного оружия: с такими типами, как братья Чириаку, не было необходимости ни в винтовках, ни в пистолетах.
Бастьяну смотрел не моргая на своего младшего брата Нереу, глухонемого кузена Зироламу и Микели, пятнадцатилетнего сына, которого дед приказал ему «отнять от груди». Помимо грубого нрава, Ладу славились исполинским ростом: Бастьяну, Нереу и Зироламу были ростом два метра, а Микели был уже за метр восемьдесят пять, и у всех были большие крепкие руки с утолщенными пальцами из-за тяжелой работы в поле, широкие плечи и ослиная сила. Казалось, что они родились из чрева этих гор.
Подняв подбородок, Бастьяну отдал приказ своему брату, который направился к овчарне и вернулся с овцой, дергая ее за ухо. Вождь клана подошел к животному и ударил в бок. Овца отчаянно заблеяла, привлекая внимание жителей дома, где секунд через десять зажегся свет.
Нереу отпустил животное и кивнул своему двоюродному брату, приказав ему спрятаться.
Дверь открылась, и вышел Хуанне, тяжело дыша; в руках у него был карабин.
– Кто это, черт возьми? – спросил он темноту голосом, хриплым от сна.
Следуя указаниям отца, парень подошел к дому.
– Микели, – ответил он.
– Кто ты? – спросил Хуанне,
Вино из черного винограда (
