было все равно на взгляды гостей, на то, что хиджаб съехал с головы, хотя я пыталась подтянуть его как можно выше и скрыть себя от чужаков. Неприятные ощущения в ноге оказалась невыносимыми, слезы едва брызнули из глаз от адской боли, но я пыталась сдержать их.
– Ты в порядке? – раздался мужской голос над ухом.
Если этот человек считал мое состояние «в порядке», то его эмоциональный диапазон слишком узок и скуден.
– Зачем ты ее держишь? Она спокойно встанет, не больная! – выкрикнула Назира, но тут же замолчала. Видимо, под осуждающим взглядом отца не посмела ничего произнести.
Только сейчас я почувствовала сквозь абайю прикосновение теплых ладоней, удерживающих меня за плечи и талию. Захотела тут же отстраниться от человека с запахом бергамота и муската, который пробрался прямо в легкие, но замерла на месте.
Такой взгляд я еще не встречала…
Эти золотисто-карие глаза в обрамлении густых черных ресниц запомнятся надолго. Взгляд мужчины проникал буквально в душу, чтобы навсегда оставить осадок, заставлял замереть и не двигаться. Он останавливал дыхание, сердцебиение, движение всего живого на планете.
Ты должна опустить глаза, Амина. Не порть помолвку сестры. Ты не должна смотреть в глаза незнакомцу.
Но я не могла оторваться. Меня манило в эту темноту и таинственность.
Невольно отметила полноту его губ, четко прорисованную природой галочку, обрамленную черной растительностью. Даже отметила черные кудрявые локоны, спрятанные под куфией1.
Я не сразу опустила взгляд к дрожащим пальцам, но почувствовала, как мужчина рассматривал меня. Мои глаза, мои губы, которые я покусывала, дабы не выдать волнение перед сильной мужской энергетикой, поглощающей без остатка.
Лучше бы я осталась в комнате и не услышала роковые слова, сказанные низким, глубоким голосом.
Слова, решившие мою судьбу…
– Я женюсь на вашей дочери.
– Шейх Карим, мы можем обговорить размер выкупа за Хайю, а также…
– Я женюсь на ней.
Он не отрывал от меня магический взгляд, а я не могла шелохнуться и услышать, что творилось за моей спиной. Я бы не разглядела удивление отца, гнев мачехи, шок сестры, которая наверняка пострадала вместе с несчастными финиками и моей ногой.
Я вновь взглянула в золотистые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, и поняла, что именно с них началась моя бездна, мой персональный вход в ад, мое испытание, посланное Аллахом.
Глава 3
– Я велела тебе сидеть в комнате. Зачем ты вышла?
– Хайя… она просила поддержать.
– Поддержала? Видишь, что ты натворила! Ты разрушила брак своей сестры! Они больше никогда не поженятся! А твою сестру никогда не возьмут замуж из-за твоей выходки.
Я промолчала. Но не потому, что мне нечего было ответить мачехе. Обезболивающее, которое прописал доктор, заглушило не только неприятные ощущения в ноге, но и мои
Куфия – головной убор у шейха, представляющий из себя платок, который прося на золотистой веревке или ободке.
