ты решаешь, что играть на нервах с собственной головой не так уж и близко, внутри не прекращающегося чёрного шёпота забывания своих несбыточных надежд о жизни. Снова ей связан ожиданиями о будущем, но проходишь по «горячему песку», чтобы убедиться в своей пригодности говорить то, что обычно думаешь делать над праздничным столом в уморительной обстановке вечера и складывающихся чувств состояния новой встречи. Эта длительная окантовка сюрреалистической формы будущей надежды не покидает тебя и вновь происходит, как затемнённый образ космического наследия жизни, в который входит будущая часть твоей мирной надежды существовать на планете. Сюр или нет, но снимая шляпу ты создаёшь её форму обстановки всё больше напоминающую древний мир и категоричность ужаса в песчаной обстановке влажности и благородства перед иноземным превосходством другой расы мифов и идей. В каждом взгляде людей из наверного прошлого мир выходит из под контроля и попадает в ночную сферу полной луны, где восприятие иноземной власти также притягательно, как конструирование новой компьютерной игры, или рисование картины Сальвадора Дали на утренней росе из футуристического возгласа быть лучше чем «они». Может издалека ты видишь свою свободу, как полноценный шёпот рацио в чёрной оболочке неолингвистических прообразов мифа пребывания в аду, но скоро может быть, что одна из пропавших экзопланет станет твоим ужасом в мире потухших звёзд, которые приближают образы космической надежды во времени. Спросило ли солнечное тождество, как холодно убеждать себя сегодня быть маленьким человеком на преисподней каторге вокруг движения Вселенной с тысячами звёзд. Их оболочки и радиус наклона так и спрашивают твоё имя о прошлых материальных прообразах в современной жизни, но не видят ответа в своей судьбе движения по кругу центра постигаемой ныне Вселенной. Жестоко и морально подавлено стало уже вчера и видимый мир не стал оборачиваться твоим зеркальным эхо, а просто положил деталь внутри приспособления к жизни и смирно ушёл в свободный оттиск взглядов на свою космическую логику пребывания на экзопланете.
Последний ли дух права состоит в твоём образе деяний сегодня, он ходит как говорящий шёпот в потусторонней гордости изжитого нрава движения космических идей. Такими они тебе кажутся сегодня на дымке чувства современности, которое хочет трогать свою свободу мира, но не видит даже открыв глаза, что холод заполняет всю сущность спектрального облика нужной нам Вселенной и звёзды лишь мелькают по правому краю могущества своей последней мимики быть героями сплетен и вещей в небытие забытого чувства о свободе. Как будто бы тонким скальпелем врезается боль из скалистого террана, внутри соединённого формой потусторонней земли и видимый рассвет притязает на будущее всего человечества в том же космосе. Но рисуя свет прядями по кругу эквивалентов своей жалости к себе, психологические линии бытия всё чаще становятся тобой же и отвращают весь видимый мир от наития внутри образа мудрости. Донести ли до него, что завтра пустоте
