style="font-size:15px;"> – Да. Она и должна была быть настоящей. Но все, что для этого нужно, – вдумчивость и терпение.
– Что ты им сказала? Ты сказала… кому бы то ни было… «Идите и постройте настоящую деревню»?
– Мне не пришлось этого делать. Они и сами знали. Тебе интересно, как это было сделано?
Она повернулась ко мне. На ее лице, которое я едва различал в тусклом свете, было написано любопытство.
– Конечно, – воскликнул я. – Боже мой! Создать настоящих людей и настоящее место – при том что от меня требуется воссоздать настоящего человека… Разве мне не должно быть интересно?
– Если бы воссоздавать было так же легко, как создавать, – невыразительно сказала она, – я бы не была… одинокой.
Мы остановились возле низкой каменной ограды, протянувшейся от пристани к острым камням небольшого мыса, прикрывавшего пляж, и прислонились к ней. За нами – шеренга домиков; впереди – ничего, кроме моря. Опершись на локти, Наоми смотрела на воду. Стоя ближе, чем на расстоянии вытянутой руки от нее, я оперся о локоть, сцепил руки перед собой и разглядывал ее так, словно до этой ночи никогда не видел. Конечно, не видел.
– Ты боишься утратить красоту? – спросил я. – Тебя что-то тревожит.
Она пожала плечами:
– Ничто не вечно… разве не так?
– Глядя на тебя, начинаешь думать, что вечность существует.
– Нет, нет, – усмехнулась она. – Спасибо за твои слова, Дерек. Пускай я это знаю, пускай я вижу в зеркале, что по-прежнему красива, очень приятно, когда тебя в этом снова убеждают.
И все-таки как ей удалось этого достичь? Я одновременно и хотел, и не хотел спрашивать ее об этом. Может, она и сама не знала; она ведь только что сказала, что пожелала этого – и желание исполнилось. Поэтому я задал другой вопрос.
– Потому что это… то, что принадлежит именно тебе?
Она отвела глаза от моря, посмотрела на меня, затем снова на воду.
– Да. Это единственное, что принадлежит мне. Ты редкий человек. Ты умеешь сопереживать. Спасибо тебе.
– Как ты живешь? – спросил я.
Я выудил из кармана пачку сигарет, весьма помятую. Она покачала головой, и я зажег одну для себя.
– Как я живу? – повторила она. – О… по-разному. Как разные люди, конечно, под множеством имен. Видишь, у меня даже нет собственного имени. Две женщины – внешне мои полные копии – существуют специально для меня, так что, когда пожелаю, могу занять их место в Швейцарии, или Швеции, или в Южной Америке. Я беру взаймы их жизнь, пользуюсь какое-то время, потом возвращаю. Я видела, как они состарились, сменила их на других, превратившихся в мои копии. Но это не личности – это маски. Я живу под масками. Полагаю, так можно сказать.
– Ты не можешь иначе, – сказал я.
– Нет. Конечно, не могу. До тех пор пока меня не поглотило это желание, я даже представить не могла, что захочу иначе.
Мне
