когда ты уже возьмешься за ум?! – старый единорог вернулся к своему дневнику.
За этот труд отец Помпеи принялся еще в те времена, когда единороги только отделились от остального Зеленоземья. Тогда еще лагеря лошадей не было. И маленькой единорожке было до жути интересно почитать синюю книжку. Плутарх, уловив любопытный взгляд дочери, резко захлопнул дневник.
– Не готова еще!
– Почему? – ей снова захотелось повыть.
– Потому что не дописано!
– Но ты пишешь уже сотню лет5!
– Когда уйду в Селению, тогда и прочтешь! – заявил Плутарх и быстро вошел в шалаш.
Помпея сконфузилась. Ей не хотелось верить, что отец когда-либо умрет. Как он может, если ему уже сотни лет? Пусть единороги не бессмертны, но стареют они чрезвычайно медленно. Потому малышка хотела последовать за отцом, но тот уже вернулся, все такой же недовольный.
– Пап, что ты дуешься? – Помпея сделала милое личико и кукольные глазки.
Плутарх злобно фыркнул:
– Ты опять ходила на опушку?
– Меня никто не видел.
– Пусть даже так, на опушку ходить запрещено! Лучше бы ты играла с другими жеребятами.
– У них не все дома!.. – возмутилась Помпея.
За ближайшими деревьями завыли жеребята:
– Кусь, кусь!
Помпея поморщилась от гадких словечек. Плутарх смолчал.
– И вообще, почему мы должны прятаться? Кроме нашего леса есть куда более интересные места! – Помпея не первый раз заводила разговор о лошадях и сейчас снова пыталась убедить отца.
– В этих «интересных местах» нам не будут рады, Помпея! – теперь малышка промолчала. – Пойми, в Елисейском лесу мы все живем… Это наш дом. Нет ничего важнее дома, пусть он не идеален, но это дом, понимаешь?
Помпея лишь скорчила гадкую рожу и высунула язык.
Плутарх устало вздохнул:
– Думаю, однажды поймешь. Идем на проповедь.
Малышка гордо пошла за отцом, а он шагал медленно и устало. Плутарху было уже восемьсот семь лет, и старость начинала сказываться. Помпея упорно не замечала этого, ее куда больше беспокоили крики жеребят:
– Помпея! Кусь-кусь! Мы кусь!
Она не понимала, что вообще означают эти слова? Вроде призыв к игре, но сверстники ее упорно избегают; вроде оскорбление, но делают это слишком приветливо. Оставалось только игнорировать.
Сама проповедь проходила возле огромного ясеня, на стволе которого был искусно вырезан змей, кусающий себя за хвост. Это Уроборос, или как его еще называли, Великий Созидатель. Помпея величала его про себя сэр Змей.
Единороги встали в ряды, и жрицы запели церемониальную песню. Голоса всех единорогов из Клана Атропа слились в один, а лес вокруг озарился слабым свечением, мигающим, как сырой факел.
Раньше не было всего!
Ни лугов, ни высоких гор.
И лишь голос его, как хор,
Разжег
Единороги живут под тысячу лет, в то время, как пегасы и лошади старятся в восемьдесят.
